Пока не «очередной», а всё-таки ещё «новый» фильм Романа Михайлова «Наследие» можно было бы атрибутировать как «Крапивин для старых», но, в принципе, достаточный пласт михайловских литературных произведений (а основа сценария – это рассказ из сборника «Праздники») – сам по себе другой Крапивин. Только в антураже условной периферии, разваливающейся инфраструктуры (победа пластмассового мира ознаменовалась массовым закрытием советских заводов пластмассовых изделий) и типично-странных подростков в обыденно-колдовском интерьере.
Впрочем, почему периферии? Недавно шёл ночью в ближнем Подмосковье по улице, проезжали мимо полиционеры, слёзно просили сгонять с ними понятым «буквально на пять минут». А там - как в фильм Михайлова попал. Трёхэтажные недостроенные дома без отделки, внутри которых сушатся табачные листья, выращенные на участке, огромные бутыли непонятно с чем, отъехавшие от передоза малолетние жмуры, обыски в квартирах, где наркоманам лениво отраву со стола прятать, путанные объяснения про закладки. Эстетика – один в один снята. Домой добрался только под утро, сходил, что называется, в магазин за хлебушком. «От ментов толку никакого, а вред есть», - говорит один из героев фильма, на абсолютизацию мнения которого - не претендуем.
Но как книги, так и фильмы Михайлова — это история не про социалку. Действие всё-таки идёт с максимальным использованием в кадре снега (в принципе, я давно был должен спекульнуть на этом очевидном факте русской географии, но тут уж сам себе злобный Буратино), да и наблюдаем мы действие не в статике, а в динамике авторского кинопроизводства. Планы от фильма к фильму всё удлиняются, и остаётся только надеяться, что дело не дойдёт до пустопорожнего аттракциона а-ля Сокуров. В чём-то удлинение планов даже оправдано, это не только ускоряет процесс монтажа, но и затягивает зрителя внутрь агрегатного состояния сонного аутизма. Зима — это не только когда крестьянин торжествует, но и когда медведь в спячку впадает.
Да и актёры изображают подростков – достоверно. В чём была одна из причин успеха фильма «Бум» в СССР? В том, что существа переходного возраста (кроме Софи Марсо, конечно) – были примерно похожи на советских, такие же неловкие и кривоватые, а не те полусупермены, которых навязывал ролевой моделью американский кинематограф. Но «Наследие» обходится и без асановского надрыва, который в новой реальности превратился в то, что нам не нравится в Гай Германике. Всё ровненько, есть эффект узнавания, но не избыточный. Есть Бивисы, есть Батхеды, которые попутно слышали что-то про Хайдеггера, «обсоса этакого». Всё как у людей.
Сюжет достаточно прост: носит подросток передачи домой мужику, который собирается преставиться. И этот товарищ при смерти просит сердобольного юношу, чтобы отпевание длилось не меньше часа. А отпевать-то болезного, после убытия за гробовую доску – никто и не хочет. И попы канонического Православия, и беспоповцы. Потому что был покойничек – колдуном. Приходится «тинейджеру» (как хорошо, что практически исчез из обихода этот отвратный термин) самому изыскивать кадило, требник, и читать отходную. Колдун из могилы после этого не выползает, чай, не у Уэса Крейвена, не забалуешь. Другая вселенная.
Свою вселенную, кстати, Михайлов выстраивает очень бодренько. Отмеченная всеми знатоками пасхалка с постером «Сказки для старых» вызывает изначально некоторое недоумение. Он что, издевается над бедолагами-кинокритиками вот так, за три копейки, чтобы потом поржать над дурачками? Конечно, Феллини быть не запретишь, и «самоцитату вкрячил - потому что могу», но это допущение - слишком простое. Наверное, всё сделано для того, чтобы отвлечь от уже бывшей когда-то в кадре не очень обоснованной лошади (что на ней возить кроме туристов сейчас-то?) и фирменной шапочки. Чтоб не примелькалось. Как реинтерпретируем – так и было.
Интереснее то, что все три окончания уже выпущенных фильмов – сюжетно различны. «Недотвист» в «Сказке», открытый финал – в «Сестре-Россомахе», задумчивый взгляд вдаль – в «Наследии». Вполне можно подрядить ещё пару съёмочных групп, чтобы сами снимали модные спин-оффы или сквозные линии, соединяющие разрозненные рассказы. Супербезгеройское кино. Жалко, что не потянут пришлые в таком ритме, тут антропология рулит, но помечтать-то – почему не помечтать?
Производительность Михайлова, конечно, поражает, не на всяком сериале такая выработка бывает. Самое удивительное – делает он это без участия Минкульта, ИРИ и других загадочных организаций. Есть в этом понятные неудобства, премьеру в первом зале «Октября» провести сложнее, из всех телевизоров фамилию не произносят, но кто нонеча смотрит эти телевизоры? А за удовольствие не видеть, не общаться, не знать генеральных продюсеров телеканала «Россия» или «Первого» можно потерпеть привычные сложности. Поэтому будем незатейливо ждать следующего фильма, до первого снега, авось, дождёмся.
