Авторский блог Александр Елисеев 14:29 16 октября 2015

Антисо

В последнее время стало модным говорить об ордынстве, которое якобы и «пожрало» русскость, одновременно мимикрировав под неё. Дескать, и русская ментальность, и русская государственность прониклись (за время ига) влиянием Орды, что и способствовало становлению «азиатского совка». Это, конечно, совершеннейший миф, никак не соответствующий исторической реальности. Российскую державу и Орду на одну доску не поставить. Последняя – это очень недолговечное образование. Монгольская империя распалась уже в XIII веке, а Орда (улус Джучи) – в начале XV века. Ничего похожего на историю России тут нет. Даже и Смута наша никак не походит на «великую замятню» XIV века, когда за почти двадцать лет сменилось 25 ханов. К российской имперской государственности можно относиться по-разному, но выводить её из Орды – абсурд. Да, и вообще, спихивать великие сдвиги внутри великой нации на что-то внешнее – значит принижать саму эту нацию.

Слово «антисо» я встретил у публициста В. И. Карпца, в его фейсбуке. И оно сразу показалось мне весьма точным. Здесь напрашивается аналогия с «антифа» – именно так часто называют ангажированных «общественников», которые сражаются с современным национализмом, давно уже и весьма решительно разорвавшим с «историческим» нацизмом и даже фашизмом муссолиниевского типа. (В Европе сейчас преобладают социал-националисты, ориентированные на прямую, народную демократию.) Есть, конечно, немногочисленные маргинальные группы неонацистов, но они никакой погоды не делают. И вовсе не эти «реликты» являются главной мишенью антифа – «борцы с фашизмом» метят по националистам вообще, да ещё и выискивают «фашизм» в других направлениях.

Примерно так же и с нашими антисо. Ортодоксального коммунизма («классического» или троцкистского) сегодня придерживаются немногочисленные политические течения, тогда как большинство коммунистов стоят на позициях народно-патриотического социализма. И, тем не менее, антисо гордо поднимают «знамёна борьбы с краснопузыми», апеллируя к Белому движению и к «русскому» коллаборационизму времён Великой Отечественной войны. Хотя надо сказать, что многие из них понимают: Красное серьёзнейшим образом эволюционировало (до Белого). И вот именно это вызывает их лютую ненависть.

А частенько советское даже разводится с левым, что во многом совершенно правильно. Но для антисо это расхождение как раз не в пользу советского. Вот, например постинг популярного блогера Фёдора Мамонова с весьма характерным названием «Бойся большевиков, а не левых!»: «Я всегда различал левое и большевистское, – признаётся автор. – Советское раздражает русских вовсе не левизной. Действительно: коммунистическая революция не принесла социальной справедливости, а только усугубила несправедливость. Так в чём же причина? Как мне кажется, советчина вызывает у русских такое сильное отвращение не из-за какой-то конкретной идеологии (красные оккупанты могут менять её как перчатки), а своей нутряной советской идентичностью. По-настоящему враждебно всё национальное в советчине; обветшавшие социалистические муляжи как раз безобидны... Страшны несоциалистические схемы в голове советского мужика, а сам мужик, этот фанатизированный люмпен или люмпенский потомок, верящий в Сталина или Путина не потому, что те ставят экономику на социалистические рельсы, а потому, что эти красные тираны в его понимании этого слова "патриоты". То, что русские националисты прошлых и нынешних поколений спихивали на "дурман коммунистической идеологии", в реальности было плодами коммунистического нациестроительства. Рано или поздно идеологическая обработка порождает новый народ. Сухая марксистская догматика никогда не играла существенной роли во взращивании большевистской бестии. В 1920-м на штурм Перекопа ещё шли обманутые марксистскими софизмами русские крестьяне и рабочие, но в 1945-м Берлин брали сонмища советских крестьян и рабочих, имеющих свой специфический патриотизм и национализм. Сталину уже не приходилось прибегать к троцкистским и ленинским трюкам, он полагался на национальную сознательность советско-«русского» народа».

Здесь хочется согласиться с каждым словом, но только с оценкой, обратной той, которую даёт автор, проявивший похвальную откровенность. Действительно, внутри красного движения всегда было разделение на: 1) собственно левое, «коммунистическое», интернационалистическое и 2) национальное, большевистское, стоящее во многом вне «левого» и «правого». Кстати, очень показательно, что во время гражданской войны в массовом сознании «коммунистов» было принято отделять от «большевиков» (что нашло отражение в знаменитом «Чапаеве»). Первые считались опасными чудаками, пытающимися навязать какие-то непонятные, откуда-то заимствованные схемы. Вторые же рассматривались как носители почвенного, общинного социализма, выражающие общинный архетип Правды. (О данном разделении пишет М. Агурский в своей, ставшей уже классической, работе «Идеология национал-большевизма».)

Антисо признают национальное в советском и совершенно верно видят в этом силу «совка». Но это национальное они разводят с русским. Советское, по их мнению, это не русское, оно пародия на него. О некоей пародии говорит ещё один крайне правый автор Вячеслав Дёмин. В споре с В. Карпцом (в "Фейсбуке") он утверждает: «Я говорю не о коммунизме, а о большевизме, который, выродившись из марксизма (социал-демократии), стал национальной религией совков – сатанинским зловерием... Разница огромная. Коммунизм – утопия о земном рае, а большевизм – сатанинская (религиозная) практика уничтожения христианства двумя способами: 1) насилием; 2) подменой христианства сергианством, т. е. веры – лжеверием, церкви – лжецерковью, России – Хазароссией, русских – совками и т. д.».

Действительно, в христианской оптике наиболее страшной является именно пародия. Дьявол выступает как «обезьяна Господа Бога», бесы являются в образе «ангелов света», антихрист, как предсказано в Новом Завете, воссядет в храме Божьем и будет выдавать себя за Бога. Есть и предсказания, согласно которым лжемессию будут выдавать за царя. Однако в том-то и дело, что речь идёт о сознательной пародии, о «стратегическом» обмане людей. Большевики же (и во времена некоторого отхода от массовых гонений) никогда не выдавали себя за верующих, но последовательно придерживались откровенного атеизма. Не пытались они играть и в монархию, хотя, возможно, у Сталина был такой соблазн.

Всё-таки центральной во всей идеологии РКП(б) – ВКП(б) – КПСС (причём на всём протяжении советской истории) была именно та самая утопия о рае земном, которую Дёмин почему-то отрывает от «большевизма». И, кстати, исторические крайне правые как раз делали упор на критике социалистического утопизма. Так, прот. И. Г. Айвазов в работе «Христианская церковь и современный социализм» ставил его наравне с «утопиями, которыми богата мысль человечества и которыми дарит нас и наше сектантство, вроде иеговизма». А лидер Русского монархического союза прот. И. Восторгов обвинял социализм в желании подменить царство Божие царством человеческим, превратив вечное во временное («Христианство и социальный вопрос»).

Социализм страшил попыткой реализовать данную утопию. И, действительно, все «крайности» советского социализма были обусловлены именно утопизмом «официальной», коммунистической («марксистско-ленинской») идеологии. Когда коммунисты проявляли особенную настойчивость в реализации своей утопии, то общество оказывалось в состоянии страшного раздрая. Другое дело, что наряду с официальным марксизмом-ленинизмом существовал и некий «неофициальный», народный, национальный социализм, ставящий во главу угла принцип общинного Братства и Справедливости. Их сосуществование – вопрос очень сложный. Тут имело место как взаимоотталкивание, так и притяжение. И тот же самый марксизм с его тезисом о поступательном и планомерном развитии производительных сил очень помог в строительстве индустриальной державы.

В любом случае здесь всё очень сложно и упрощать нельзя ни в коем случае. Однако антисо именно всё упрощают, вполне по-манихейски отделяя «светлое» русское от «тёмного» советского. Но тут возникает вопрос: а откуда тогда возникло само советское, почему оно сумело восторжествовать, причём в самых разных формах (согласно антисо, «совок» торжествует и сейчас, через двадцать с лишним лет после падения советской власти)? Что это, результат чужеродного влияния? Тогда какого?

В последнее время в среде антисо стало модным говорить об ордынстве, которое якобы и «пожрало» русскость, одновременно мимикрировав под неё. Дескать, и русская ментальность, и русская государственность прониклись (за время ига) влиянием Орды, что и способствовало становлению «азиатского совка». Это, конечно, совершеннейший миф, никак не соответствующий исторической реальности. Российскую державу и Орду на одну доску не поставить. Последняя – это очень недолговечное образование. Монгольская империя распалась уже в XIII веке, а Орда (улус Джучи) – в начале XV века. Ничего похожего на историю России тут нет. Даже и Смута наша никак не походит на «великую замятню» XIV века, когда за почти двадцать лет сменилось 25 ханов. К российской имперской государственности можно относиться по-разному, но выводить её из Орды – абсурд. Да и вообще, спихивать великие сдвиги внутри великой нации на что-то внешнее – значит принижать саму эту нацию.

Тогда придётся искать антирусское в... русском. То есть антирусское получается тоже русским, только «плохим». Однако же тут всё зависит от интерпретации, от политических взглядов. Какие-то тенденции национального развития могут вызывать несогласие и даже неприятие, но характеризовать их в качестве антинациональных – просто абсурдно. И вообще, есть нечто выше идеологических пристрастий – это живое и реальное национальное единство, которые не вмещается ни в одну схему.

Однако у антисо на первом месте стоит как раз идеологическая схема. И советская русскость в неё не вмещается, за что её и выкидывают за борт русского корабля. При этом сам национальный характер советского отрицать просто невозможно, поэтому антисо и рождают некую «советскую нацию». Чего, кстати, не делали даже коммунисты, которые подчёркивали: советский народ не есть нация, но некая новая историческая общность, объединяющая разные нации.

«Русскость» антисо рождена из головы исключительно. Точнее из разных голов, и не всегда адекватных. Эти головы не выдерживают столкновения с реальностью, для которой характерны разрывы, надломы, катаклизмы. Особенно невыносимым оказалось крушение СССР, оказывающее влияние на умы и до сих пор. У многих искренних и наивных людей оно породило желание укрыться в некоем идеальном мире, противоположном как советской, так и постсоветской реальности. Отсюда – идеальный мир антисоветской русскости. Что ж, всё это вполне вписывается в давнишнюю традицию отечественного нигилизма – с его «апофеозом беспочвенности».

А откуда, собственно, возник радикальнейший нигилизм, присущий значительной части отечественной интеллигенции? (Иногда даже ставят знак равенства между «русским интеллигентом» и «русским нигилистом».) Как представляется, одной из причин является некий великий державный надлом, вызванный... великими же державными успехами. К. Н. Леонтьев обращал внимание на то, что великая нация велика как в добре, так и во зле. Примерно то же самое можно сказать и о национальном падении. Великие взлёты сочетались и сочетаются с великими падениями. Не все и не всегда способны выдержать огромную, вселенскую силу русского имперского величия. При этом само величие остаётся, и человек продолжает действовать в его «режиме». Но только он уже не поднимается, а падает. Это болезнь воли, которая проистекает ввиду неспособности выдержать испытание величием. И не случайно, что практически все антисо некогда были убеждёнными имперцами. Ярчайший пример – Алексей Широпаев, бывший в 1990-е годы одним из самых читаемых авторов-монархистов, а в 2000-е ставший ведущим идеологом «национал»-либерализма. Или вот – Юрий Горский, один из организаторов «альтернативного» Имперского Русского марша 2011 года. Ныне же на его сайте «Артполитинфо» мы читаем: «Китеж, как истинная и потаённая Русь, находится в оппозиции к имперской парадной и пафосной России (Москва — Третий Рим), подверженной, в отличие от вечного Китежа, старению и концу. Самый важный момент этого противопоставления связан с тем, что Китеж устремлён внутрь, тогда как имперская Россия вовне, Китеж двигается к небу, вверх (парадоксальным образом тут его «затопление» и есть вверх), тогда как имперская Россия ориентирована на движения вширь. Это противостояние, иногда совсем неразличимое вплоть до слияния, обостряется в моменты надрыва и «смены времён».

Здесь мы видим желание как бы спрятаться от мира «старения» – в некоем идеальном (опять идеализм!) измерении, найти там убежище от действительно страшных коллизий реального мира, которым, что вполне понятно, подвержена и сама империя. И, конечно, весьма характерно это противопоставление «глубины» («высота») – «ширине». В этом, вроде бы совсем утончённом, эстетизме духовного проявляется редукция пространственно-временного восприятия. Ширина (горизонталь) немыслима без глубины-высоты (вертикали) – вместе они как бы образуют крест, свидетельствуя о замысле Бога в отношении мира и людей.

Ну а в плане практическом крайне правый неоантисоветизм приобретает совсем уж уродливые формы. Антисо ненавидят «режим» такой лютой ненавистью, что готовы приветствовать любые внешние усилия, направленные на его устранение. В геостратегическом споре с Киевом они на стороне последнего, хотя и не питают особых симпатий в отношении правящего киевского олигархата. «Революция гидности» ценна для них не какими-то позитивными социально-политическими и экономическими преобразованиями, коих, впрочем, и не видно. Главное – это её отрицательный заряд: отталкивание от России («путинского режима»), ненависть к «совку», запрет «коммунистической символики» – вот это и служит предметом искреннего восхищения. А ещё «революция гидности» воодушевляет наших антисо, она пример того, как можно «всенародно сокрушить ненавистный режим». При помощи кого, каким образом, какой ценой, с какими последствиями – это антисо не волнует. На первом месте – негатив, стремление «к свободе от» вместо «свободы для». Кстати, именно это стремление толкает антисо в объятия либералов, вместе с которыми они ходят на всякие шествия. Особенно бросается в глаза транспарант «Спасибо деду за попытку» с изображением коллаборациониста А. Шкуро. Это фирменный стиль нынешних крайне правых, среди которых выделяется так называемая Непримиримая лига. Обратим внимание, в названии группы опять-таки негатив – непримиримость. Спору нет, иногда непримиримость необходима (например, к захватчикам родной страны или её предателям), но ставить её во главу угла – это как-то уже слишком.

«Старые-добрые» антисоветчики в своё время очень сильно прикладывали большевиков за то, что те «брали деньги у немецкого Генштаба». Ну и не забывали про «похабный Брестский мир». Однако нынешние антисо эту тему совершенно забросили. Но в то же самое время большевиков они ругательски ругают за то, что они не стеснялись использовать жёсткие методы в целях укрепления своей государственной машины. То есть «вектор» критики смещён капитально – с державной точки зрения до антигосударственной.

А сами антисо давно уже переплюнули столь ненавистных им «погубителей-большевиков». Ленин и его сторонники писали и говорили о необходимости поражения всех правительств, а они мечтают только о том, чтобы «навернулось» правительство российское.

Ещё одно важное отличие. Старые антисоветчики, по большей части люди монархических убеждений, любили всячески идеализировать и возвеличивать дореволюционную Российскую ммперию. В этом было много наивного, но это была всё-таки апелляция к реальному государственному опыту. (И очень даже мощному. Идеализировать РИ не стоит, но и отрицать её политико-экономические успехи не приходится.) Нынешние антисо об этом, опять-таки, забыли. Да, многие (далеко не все) относятся к РИ с почтением, но тему эту не поднимают. Они поднимают тему «совка» (во всех его проявлениях), который «должен быть разрушен».

Вообще, тут нужно уже говорить об отрицании государственности как таковой. Причём вовсе не в анархическом плане – анархисты совершенно честно и логично отрицают государственность как принцип. Наши антисо государственность признают, но только и исключительно в умозрительном плане, как некую идеалистическую абстракцию. И любая реальная государственность будет ими отвергнута. Придут к власти либералы а-ля 90-х – и антисо займут радикально антилиберальную позицию, встав вместе с теми, кто будет против. Даже если на Олимпе окажется кто-то из них, то они всё равно будут выступать против власти, находя для этого множество аргументов.
Если большевики проделали эволюцию от национал-нигилизма к державному патриотизму (пусть и в марксистско-ленинской «оболчке»), то крайне правые антисо, напротив, эволюционировали от державничества к нигилизму, окрашенному в цвета национал-идеализма.

1.0x