Недавняя конференция Общероссийского народного фронта (ОНФ) вновь пробудила, заснувший уже было, интерес к этой организации. Стало в очередной раз понятно, что в стране идёт поиск самых разных политических моделей. Пресловутая «партийная реформа», начатая более года назад, вряд ли может рассматриваться как единственное направление этого поиска. Да и пока каких-то прорывов на партийном фронте не видно. Зарегистрировано множество партий, но вот вопрос – а сможет ли хоть одна из них получить настоящую поддержку? Или может быть правы те, кто утверждает – множество новых партий только расколет электорат, при сохранении влияния четырех основных «парламентских» партий?
Кстати, об основных и парламентских. Сегодня общим местом стал прогноз о грядущем сливе «Единой России». Есть даже предположение о том, что она будет заменена всё тем же ОНФ.Что же будет означать подобная трансформация? Прежде всего, следует немножечко коснуться исторического опыта. Сам «народный фронт» бывает двух типов. Идея его возникла в 1930-е годы, когда левые силы Европы встали перед необходимостью объединения своих сил перед лицом усиливающихся праворадикальных сил, именуемых «фашистскими». (В реальности существовало множество названий, просто в обиход прочно вошло обозначение итальянского движения, созданного Б. Муссолини.) Во Франции и Испании такое объединения произошло – коммунисты, социалисты и левые либералы сумели договориться и даже привести свои «фронты» к власти. Однако, фашизм всё же «прошёл» – в Испании победили мятежники-франкисты, а во Франции «левое правительство» так и не смогло подготовить страну к противодействию гитлеровской Германии.
Оказалось, что сложение различных партийных сил не очень-то эффективно и, само по себе, уже не даёт каких-либо гарантий окончательной (а не промежуточной) победы. Да и силы объединялись разные. Социалисты были убежденными сторонниками западной демократии, прочно интегрированными в плутократические структуры. Коммунисты же ориентировались на сталинский СССР, хотя время от времени различные «левые» и «правые» оппозиции поднимались против Москвы. Их успешно громили, и они уходили из компартий, создавая новые структуры или вливаясь в старые, социалистические.К слову, Л. Троцкий советовал своим соратникам вступать именно в социал-демократические партии. Так, внутри Французской секции Социалистического Интернационала (СФИО) была основана троцкистская тенденция «Французский поворот». Но были зигзаги и гораздо большие -так, один из виднейших функционеров Французской коммунистической партии (ФКП) Ж. Дорио основал праворадикальную («фашистскую») Народную партию.
Сталин вовсе не был в восторге от Народного фронта, понимая всю ненадежность и разношёрстность входящих туда сил. Показательно, что во Франции коммунисты отказались войти в тамошнее левое правительство, не желая брать ответственность за его действия. В Испании же коммунисты активно участвовали в деятельности правящих структур, находясь также в авангарде сопротивления франкизму. СССР поддерживал республиканцев, но эта поддержка была основана на сугубом прагматизме. Что же до людских ресурсов, то их использовали весьма ограниченно. Из 34 тысяч иностранцев, воевавших против Франко, советских граждан было всео них всего 2,5 тысяч: «584 военных советника и инструктора, 772 летчика, 354 танкиста, 77 моряков, 166 связистов, 140 саперов, 100 артиллеристов, 204 переводчика и в небольших количествах политработники и специалисты тыла». (А. Усовский.«Сталин и испанская война»)
Конечно, Союз, в огромном количестве поставлял Испании разные вооружения, но делал это отнюдь не безвозмездно. Сначала мы брали плату наличными, а потом предоставили Испании кредит – под гарантии ее золотого запаса, который и был вывезен в СССР. Сталин не очень-то жаждал победы левых сил в Испании, ибо многие тамошние левые (троцкисты, анархисты, социалисты) были отнюдь не в восторге от его национально-государственной модели социализма. Они могли бы превратить Испанию в центр «альтернативного социализма», что стало бы сильным ударом по внешне и внутреннеполитическим позициям СССР.
Как бы там ни было, но проект НФ провалился, так и не справившись с главной целью – поставить заслон правому радикализму. Другая модель «народного фронта» сложилась после второй мировой войны и разгрома нацистской Германии. Тогда в странах Восточной Европе (а также в Китае и Северной Кореи) возникли режимы «народной демократии». Политическое лидерство перешло к коммунистам, которые стали проводить «социалистические преобразования». Сами фронты назывались по-разному – Национальный фронт в ГДР, Отечественный фронт – в Болгарии и т. д. Однако, строились они по одному принципу, объединяя вокруг компартии разные массовые общественные организации и другие партии, которые сохранились в большинстве соцстран. (Занятно, что в ГДР существовала Национал-демократическая партия, объединявшая бывших членов НСДАП.А в соседней ФРГ возникла своя НДП – праворадикальная.) Примерно такие же фронты возникали и в странах третьего мира, выбравших путь социалистической ориентации. Там также преобладали марксистско-ленинские партии.
Политическую систему формальной многопартийности и массовых «народных фронтов» критикуют за бюрократизм и тоталитарность, подчёркивая, что она только укрепляла монополию компартий на власть. Во многом, эта критика справедлива, но и как и всё у антикоммунистов, грешит одномерностью. (Здесь они очень похожи на «марксистских» ортодоксов.) Народные фронты вовлекали в гражданско-политическую жизнь общественные организации и массы беспартийных. На Западе же, в условиях тамошней «классической» демократии, всё упирается в партии. (Даже и профсоюзная активность имеет преимущественно экономическую направленность.) Неорганизованному большинству граждан остаётся лишь голосовать за ту или иную партию, которая обладает солидным организационным, информационным и финансовым влиянием. Время от времени впихивают массовые уличные выступления (подобные тем, что имели место недавно в Греции). Однако, они не ставят перед собой задачи кардинально изменить саму политическую систему Запада, перейти от партийно-парламентской пседодемократии к демократии прямого участия. А в условиях сохранения этой системы партийные политиканы неизменно предают своих избирателей, вновь и вновь вступая в сговор с плутократией. Сами избиратели потихоньку уже начинают понимать, какой спектакль разыгрывается перед ними, предъявляя спрос на новую политическую силу. Так, весьма любопытная ситуация складывается в Италии, где больших успехов достигла популистская партия «Пять звёзд», возглавляемая комиком Б. Грилло. При этом политический маятник так и не качнулся от «правых» к псевдолевым, как это обычно происходит в Европе (и на чём держится иллюзия смены политико-экономического курса): «Пьер Берсани так и не смог сформировать новое правительство, -пишет И. Баранчеева. -Разногласия, существующие между ведущими политическими партиями, преодолеть пока что не удается. На самом деле, прошедшие выборы с полным правом можно считать поражением левых сил. Победить с ничтожным перевесом в 0,04 % голосов в таких благоприятных условиях, которые открывались после отставки Сильвио Берлускони в ноябре 2011 года и непопулярной политики правительства Марио Монти, означает лишь то, что огромное количество итальянцев больше не питает доверия к Демократической партии и проповедуемым ею идеям».(«Италия без руля и ветрил».Столетия.Ру)
Сама концепция «народно-демократического» фронта способствует созданию альтернативной политической системы, которая придаст субъектность беспартийному большинству и общественным организациям.Партии же при этом должны отойти на второй план. Принцип партийности плоть от плоти – западный, он подчёркивает главенство элитарных групп, которые всегда пытались подчинить себе государства и перехватить волю народа. Именно на достижение этой цели и были направлены буржуазные революции, происходившие при активном участии аристократии – с использованием элитарных тайных обществ «масонского типа». Сама по себе партия это уже некая элита, которая возвышается над собственным электоратом, подчиняя его своей воле. Однако, и внутри партий существует своя элита, прослойка функционеров, подчиняющих себе всю партийную организацию. (Впрочем, некоторые партии, вообще, носят кадровый характер.) Наконец, сама прослойка партийных функционеров контролируется различными бизнес-группами.
И здесь необходимо коснуться истории реализации партийного принципа в России прошлого века. Политическая слабость российской буржуазии привела к тому, что власть перешла в руки сплоченной леворадикальной партии большевиков, представлявшей собой нечто вроде ордена. Сами большевики, в отличие от либеральных и умеренно-«социалистических» политиков (эсеров и меньшевиков), вовсе не хотели подчиняться буржуазии, более того, они «экспроприировали» ее. Одновременно была ликвидирована многопартийность, которая соответствует интересам крупного капитала, всячески маскирующего своё господство и создающего видимость смены властных элит. Это и определило специфику советской партийности. Партия сосредоточила в своих руках полноту именно реальной власти, а это потребовало от самих партийных функционеров огромной политической ответственности. Так, в конце 1930-х годов партийные функционеры пережили мощную кадровую чистку, которая стала серьезным напоминанием элитариям, сдерживающим их олигархическую активность на протяжении трех десятилетий. В 1930-1950-е годы партийность сочеталась с властью вождя, что позволила использовать партийную организацию как некий мотор державного строительства и модернизации. (Примерно также самодержавие использовало служилое дворянство.) Однако, введение т. н. «коллегиального руководства» (при разоблачении «культа личности») способствовало олигархическому перерождению партийных элит, которые всё больше и больше стремились занять то место, которое бизнес-группы занимают на Западе. В конце концов, элиты всё-таки демонтировали социализм, получив в свои руки значительную часть «общенародной» собственности.Этот пункт программы буржуазной революции оказался выполнен, если только не перевыполнен. Гораздо труднее было с политическими пунктами. Попытка создания двухпартийной системы по западному образцу, предпринятая в середине 1990-х годов, с треском провалилась. Кроме того, высшее чиновничество явно не хотело подчиняться крупному капиталу. В результате, произошло некое переформатирование системы, которое окончилось ликвидацией семибанкирщины, оттеснением капитала от власти и созданием «КПСС-2». Однако же, и эта система стала давать сбой, выяснилось, что «советские» технологии слабо работают в условиях рынка и капитализма. Новая «КПСС» стала мощным раздражителем для самых широких слоёв общества (не только пресловутых «хипстеров»). И на повестку дня встал вопрос об очередном переформатировании. До этих пор речь шла о выстраивании новой партийной конфигурации. Понятно, что мультипартийность никак не могла рассматривать в качестве альтернативы нынешней «однопартийность». Возможно, что какие-то круги хотели (да и хотят) сделать ставку надвухпартийность, при которой некая левоцентристская партия соперничала бы с праволиберальной. Подобный расклад, кстати, возможен лишь при условии разделения ЕР. Тогда ее «левая» часть могла объединиться с СР, создав «левый центр». В то же самое время «правая» часть могла бы объединиться с «классическими» либералами.
Сегодня очевидно, что «прорабатываются» и другие варианты. Одним и них может стать активизация ОНФ –в «пику» другим партиям (прежде всего, ЕР). Насколько этот вариант реалистичен – покажет время, но уже сегодня можно только приветствовать саму идею «народного фронта». Могут возразить, что здесь имеет быть всего лишь еще одна бюрократическая имитация реальных политических преобразований. Возможно, но это не так уж важно в контексте всего сказанного выше. Всё хорошо, что хоть как-то выпадает из системы классической западной демократии, которая, в случае окончательного своего установления, просто разорвет Россию на части. Пусть даже все эти инициативы только на словах. Слова тоже очень многое значат. Народный фронт выпадает из классической схемы –и сие уже хорошо. Опять-таки, не важно, что движет его создателями, и к чему они придут. Важно, что нечто заявлено. Сама идея ОНФ - это уже удар по принципу партийности. А партийность - это именно западный принцип.
