Авторский блог Татьяна Воеводина 12:44 24 мая 2014

Картинки с выставки

Наш потребитель – похож и не похож на китайского. Китайский – тот просто по-детски наслаждается престижным брендом. А наш любит вникать, докапываться и прикапываться. В сущности, он так же падок на престижный бренд и его только и жаждет, но при этом очень любит ощущать себя экспертом, которого на мякине не проведёшь

Еду с ярмарки – не в смысле излёта моей жизненной и деловой карьеры, а в самом прямом смысле: пишу в самолёте. Это ежегодная выставка домашней утвари в Гонконге – т.н. Houseware. Грандиознейшее шоу, вполне вероятно, самое большое в мире. Я тут 4-й раз; прежде ездила на тоже большую выставку во Франкфурте-на-Майне, но эта поменьше, и теперь туда ездят мои сотрудники. Каждый раз кажется, что выставки теряют своё значение в эпоху интернета, но нет, ничего, живут и собирают публику. В Гонконге значительно живее, чем в Европе: всё-таки подавляющая часть ложек-плошек производится в Китае, так что везти гораздо ближе.

В Гонконг приезжаем, словно к себе домой: поселяемся всё в той же гостинице Grand Hyatt, входящей в комплекс Ехро: на выставку попадаешь, не выходя из дома. Гостиница обставлена с новой азиатской роскошью: всё огромное, много мрамора и какого-то красивого дерева, похожего извилистым срезом на карельскую берёзу. В холле толстенные, необъятные, мраморные колонны. А перед входом – ухоженный садик, редкостное здесь дело. А в садике по-весеннему орут птицы, словно у меня в подмосковном саду. И цветёт мимоза – не совсем такая, как в старые времена употреблялась на 8 марта, но похожая. Я немного прогулялась по садику, заглянула в симпатичную, завитую виноградом беседку, но войти внутрь оказалось невозможно: No admittance, жаль.

Выставочный комплекс грандиозен, необъятен, по размеру, наверное, с целый аэропорт. Там пять, кажется, колоссальных залов – и все заполнены. Мало того, и переходы ухитряются сдавать тем, кому, видимо, не по карману арендовать целый стенд.

Сколько же барахла наклепало человечество! И машина вертится: его продолжают клепать. Самое поразительное, что все эти монбланы домашней утвари, куда-то ухитряются распихать, впарить, втюхать, впендюрить каким-то потребителям. И надо сказать, потребители не отсутствуют. В последний день выставки многие фирмы устраивают распродажи утвари со стендов – это те, которым не надо везти свои товары на какую-то новую выставку; некоторые прямым сообщением отправляются на следующую выставку, помельче.

Так вот, за ножами, кастрюлями или сковородами выстраиваются небольшие, но вполне выраженные очереди. И то сказать: купить плошку за полцены сравнительно с магазином! Тут схватишь и ненужное: известный эффект распродажи. Народ катит чемоданы, набитые добычей, организаторы даже ставят на проходе колышки, чтоб народ не пёр уж особо крупных телег. Повсюду бурлит-завихряется дух молодого, темпераментного китайского консумизма: людям всё это желанно и интересно. Собственно, понятно: восходя по ступеням материального успеха, народ сначала наедается, потом приодевается, а нумером третьим идёт бытовая техника и домашняя утварь. Этот дух действует даже на профессионального впарщика (т.е. на меня), и я тоже покупаю несколько наборов керамических ножичков на подарки, секатор для разрезания курицы (нужное дело) и ненужный, но хороший дуршлаг. Ладно, подарю кому-нибудь.

Продают только то, что не содержит даже намёка на дизайнерскую новинку. Если содержит – ни-ни: вдруг слямзит кто-нибудь ценную идею? Хотя смешно: сфотографировать что ли нельзя? Теоретически запрещено, да кто ж уследит?

В домашних предметах давно царит технический застой. Мало того – своего рода откат к заветам предков, своего рода нео-традиционализм. В прежние сезоны на волне были обычные предметы, изготовленные из необычных материалов, теперь возвращаются к обычным. Например, в последние годы были в моде ножи из керамики. Глупейшая вещь, если вдуматься: чем сталь-то плоха? Керамика бьётся, тупится ничем не хуже стали, а для заточки нужна чуть не алмазная точилка. Бред, в общем. Но – получили определённое распространение. Возник даже странный гибрид: металлический нож, покрытый керамикой. Маркетологи утверждают, что керамика – абсолютно нейтральный материал и совершенно не окисляется. А то когда режешь обычным ножом, в организм попадают продукты окисления. Сколько их там, и что вообще попадает в наши организмы, притом по нашей собственной инициативе – об этом никто не тревожится, но вот защитить от пагубного воздействия металлического ножа – это пожалуйста. Универсальный закон рекламы: сначала создаётся УЖОЗ, а потом он же счастливо преодолевается с помощью рекламируемого предмета.

В пользу керамики говорит ещё такое дело: она – красивая, разноцветная, иногда даже и с картинками. А обычное лезвие – что? Сплошная серость. «Режет – и спасибо» – это устарелый взгляд на вещи. Глобальная тенденция нашего времени: нет ничего такого, чей внешний облик был бы безразличен. Раньше таких предметов было сколько угодно: предметов-функций, которым не вменялась никакая эстетика, чей внешний облик никого не интересовал. Положим ведро – какой с него спрос? Но так рассуждают только безнадёжно отсталые совки. Сегодня красивым обязано быть (или, по крайней мере, считаться) абсолютно всё: мусорный бачок, половая тряпка, ведро, сковорода. К этому народ приучили, понятно, маркетологи. Не от хорошей жизни приучили – от крайней перенасыщенности рынка. Сегодня модными и немодными, брендовыми или no name может быть буквально всё: кастрюли, сковороды, щётки, тряпки. Про бытовую технику, вроде пылесосов или миксеров – и речи нет: эти подвержены престижу почти как автомобили. Пока не все круги этим охвачены, но оно и к лучшему: есть где развернуться новым впарщикам. Пару поколений назад женщина могла прекратить носить физически исправную юбку или блузку только потому, что она вышла из моды, такую больше не носят. А вот сковорода немодной стать не могла: разве что физически неисправной. А что с ней сделается, со сковородой-то? Теперь это упущение поправлено: теперь все знают, какую в нынешнем сезоне «носят» кастрюлю или, положим, чайник для нагрева воды. У кого не стеклянный – тот лох. В определённых, естественно, кругах.

Сегодня брендируются всё новые группы товаров – из тех, которые раньше были принципиально no name. Поколение назад резиновые сапоги и галоши были предметом простой необходимости в слякотную погоду – сегодня они могут быть модными и престижными. Предметы для уборки – тоже сегодня отличают продвинутую и успешную хозяйку от затрапезной лохушки, навечно ушибленной совком. Однажды я попала в дом к одной амбициозной даме, где увидала строго дорогие предметы для уборки. Заметив направление моего взгляда, дама с достоинством произнесла: «Всё, к чему прикасается моя рука, должно быть самого высокого качества». А качество сегодня ассоциируется с брендом: производят-то всё обычно на одной и той же китайской фабрике. Но – бренд. И это позволяет крутиться гаечкам, шестерёнкам и трансмиссиям глобального капитализма.

Даже бельевые прищепки сегодня делаются непростыми, а – эстетическими. Я чуть было не купила прищепки в виде совы, но потом как-то раздумала. Правда, брендовых прищепок я ещё не встречала, но – всё впереди.

В брендировании бытовых товаров наблюдаются сегодня две тенденции. Об одной я уже сказала: это превращение принципиально небрендовых товаров в брендовые. А вторая вот какая – возникновение особо дорогих линеек обиходных товаров. Товаров, удовлетворяющих потребности купить «то же самое, но заметно дороже». А такая потребность есть – и не только в классическом анекдоте о новом русском и его галстуке. Если кто-то такую потребность отрицает, пусть купит своей жене на годовщину свадьбы бижутерию в подземном переходе – хорошую такую бижутерию, добротную, тысячи за две рублей. Не купите? В ювелирный побежите – за двадцать тыщ покупать, а то и за все пятьдесят? За сто минимум, говорите? А зачем, позвольте полюбопытствовать? Бессмысленно же: бижутерия такая же блескучая, да и дизайн позатейливей будет! В ювелирном золото? А на что вам золото? Да и много ли того золота в побрякушке? Это ж сплав, где половина – всякой дряни. Нужно золото – ну купите брусок Сбербанка, а брошка-то зачем?

А вот зачем – отвечу как работник торговли. Драгоценности женщинам нужны, чтобы почувствовать себя драгоценной. И мужчинам они нужны для той же цели: чтобы почувствовать себя тем, кто имеет рядом с собой не абы кого, а драгоценность. Больше ни для чего они в наши дни и в нашей культуре не нужны. (Я не говорю про арабских женщин, у которых браслеты от запястья до локтя; там другая ситуация).

Сегодня эта функция – поднять самооценку, дать почувствовать себя драгоценностью – расширилась и охватила собою весьма широкий круг товаров. Тех самых дорогих аналогов самых обычных товаров. Я называю их «дорогие дешёвые вещи». Покупают их обычно не слишком богатые люди: дорогой автомобиль она купить не может, а вот дорогую соковыжималку – может. Ну и покупает. Дорогая машинка точно так же выжимает, как и рядовая, но – с рядовой ты лохушка, а с брендовой – драгоценность. Кто и этого не может себе позволить – для того существует дорогое мыло ручной якобы работы. Придёт к тебе соседка, зайдёт в туалет, а там не просто мыло, а Мыло с большой буквы М – ну и сразу станет ей ясно, с кем имеет дело.

Таких дорогих параллельных товаров – огромное количество. Они несколько лучше, вернее, чуть покрасивее, своих малопородистых сородичей, но по сути – одно и то же. Вот, например, конфеты Коркунов. Конфеты и конфеты, но стоят – дорого, и все это знают. Их не стыдно и подарить – врачихе там, или учительнице. Именно для этой цели они стоят дорого. Не разлетишься же к Мариванне с коробкой за сто пятьдесят рублей. А за пятьсот – вполне ничего себе.

Помню, когда-то, ещё в 90-х, я занималась маркетингом сока. Один знающий торговец рассказал мне, для чего служит сок марки Santal, самый дорогой на тогдашнем рынке. Его покупают мелкие молодые бандюки и прочие рыцари новой экономики, когда нужно идти знакомиться с будущей тёщей. И то сказать: принести бутылку спиртного – вульгарно, а тут сок – и прилично, и дорого, в общем, серьёзная заявка на успех.

Поскольку выдумать новое, хоть в минимальной степени, – очень непростое дело, в ход идёт цвет. Помню, ещё в 90-х годах меня поражало в Италии: вдруг в моде розовый цвет, все оттенки. А на следующий год – зелёный. А ещё на следующий – вообще цвета нет: всё серо-чёрное. Но это – одежда. Теперь эта ценная маркетинговая находка перекочевала во все бытовые предметы. В нынешнем сезоне выдвинулся лиловый цвет, да ещё, пожалуй, салатный. Так что раскошеливайся – покупай фиолетовые кастрюли, фиолетовые ножи, фиолетовые формочки для выпечки из силикона. Ну а столовая посуда, так и быть, пускай будет белой – это сегодня в тренде. Кстати, оно и удобно: разобьётся – легко заметить. Даже если фасон будет чуть-чуть другой – не слишком заметно.

Полезную роль в этом деле сыграло ещё вот что. Сегодня кухни всё чаще объединяются со столовой и гостиной – эдакое перетекающее одно в другое open space. Значит, гостей фактически принимают на кухне. Ну а коли так – всё обязано быть новым, блестящим и роскошным, а не абы каким. В поколении моих родителей, когда гостей принимали в парадной комнате, в «горнице», впечатлять их полагалось выставкой хрусталя в посудном отделе «стенки». Теперь эту роль играет техника Bork, кастрюли Zepter и прочее подобное.

Очень, очень важно, предъявляется ли данный предмет на публику. Американские маркетологи, мировые мастера своего дела, подметили: женщины склонны скорее купить дорогую помаду, чем дорогой крем для лица. Почему? А потому, что помаду иногда используют на публике, а кремятся – в тиши своей ванной; там показывать некому. Теперь, когда кастрюли-сковородки стали видны – они стали предметом показа и престижа.

Кстати, в последние сезоны сильно изменился силуэт модных кастрюль: в них появилось что-то от космической эстетики начала 60-х. У многих моделей появилась забавная опция: на ручке закрепляется ложка, которой вы только что помешивали варево – довольно удобно, а то положишь куда-то и тут же потеряешь.

Вы скажете, что лично Вы – не такая, и Вам плевать, из какой кастрюли хлебать щи, а марок сковород Вы вообще не знаете? Охотно верю, что не знаете, как я, например, не знаю марок телефонов и пользуюсь однажды купленным пока не разобью или потеряю. Но если бы все были такими – остановилась бы гигантская промышленность. Капитализм бы остановился. А он ничего себе – крутится. Вы – не такая/такой, но «таких», уверяю Вас, очень много. Таких, какие нужны глобальному капитализму. И он умеет их разводить и выращивать: проводится гигантская работа, чтобы их становилось всё больше.

Вот китайцы, к примеру, помешаны на брендах. Здесь, в Гонконге, народ побогаче и попродвинутее, так что тут здесь, через десяток лет можно будет повсеместно наблюдать и в континентальном Китае. Помню, как-то раз, уезжая из Франкфурта, мы видели китайца, обвешанного ценными покупками, – престижными кастрюлями. Кастрюли, почти наверняка, были сделаны в его родном Китае, но – заграничный бренд! Европа!

А здесь, в Гонконге, вечерами, после работы, народ шастает по дорогим торговым центрам – не столько покупать, сколько «подышать воздухом богатства», как выражалась родственница моей подруги Лизы, посещая выставки антиквариата. Впрочем, и покупают тоже. В Гонконге много монобрендовых бутиков дорогих марок, и они не пустуют; я даже как-то видела очередь, чтобы ВОЙТИ в бутик Шанель. В Европе как-то труба пониже и дым пожиже. А тут с энтузиазмом неофитов они восприняли западный консумизм и поклонение брендам. В этом, как во всякой подражательности, есть что-то жалкое, как в вытравленных до рыжины волосах местных красоток, тщетно пытающихся стать блондинками, в их глазах, подрезанных, чтобы пошире, по-европейски, открывались…

Наш потребитель – похож и не похож на китайского. Китайский – тот просто по-детски наслаждается престижным брендом. А наш любит вникать, докапываться и прикапываться. В сущности, он так же падок на престижный бренд и его только и жаждет, но при этом очень любит ощущать себя экспертом, которого на мякине не проведёшь: он любит вникать, где именно произведён данный товар, разбирается в штрих-кодах, вникает в такие микроскопические подробности и детали, что я, которой по штату полагается в них вникать, иной раз только руками развожу. Западные специалисты не раз говорили мне, что российский потребитель гораздо требовательнее западного, он больше знает, более придирчив. От себя добавлю, что он часто отравляет себе тем самым живую потребительскую радость. Либо уж не покупай – либо купи и наслаждайся.

Когда долго смотришь на всё это – берёт тягостная оторопь: зачем всё это? Но включаешься в работу – и вроде ничего, так и надо. Надо ли? Зачем высятся эти эвересты потребительской трухи, количество которой непрерывно растёт, а для впендюривания её трудятся весьма значительные умы? Кому нужны ложка, ручки которых завязаны узлом? Кому требуется стакан, словно бы сделанный из смятой бумаги? Кому требуется специальный охладитель для виски, погружаемый в стакан? Зачем люди платят гораздо больше за изделие, снабжённое популярной маркой, тогда как всем давно известно, что всё нынче клепают на одной китайской фабрике? Почему вообще бренды обладают такой огромной – и возрастающей – сладостью? На современном потребительском рынке изделие всё чаще оказывается придатком бренда, а не наоборот, как это было десятилетия назад.

Ходовое мнение: любовь к брендам, да и вообще к бытовым новинкам, – от нашей прежней потребительской обделённости. Вот накушаются постсовки – и будут более равнодушны к потребительской гонке. Меж тем потребительской обделённости нет уж двадцать с лишним лет, уж целое поколение выросло в условиях товарного изобилия – а насыщения всё нет и нет. Да и в странах традиционного капитализма ничего такого не происходит – бренды и там в цене.

Мне думается, надеяться на насыщение - это чересчур простое решение слишком сложного и трудного вопроса. Трудность его в том, что современный мир не предлагает простому человеку никаких жизненных достижений и никакого критерия успеха, кроме материального. И даже не просто успеха, а некой интегральной успешности, ненапрасности прожитой или проживаемой жизни. В «совке» он всё-таки был, а в процессе капиталистической революции мы «отряхнули его прах с наших ног». Сегодня у нас всё по-американски: если ты такой умный – почему же ты такой бедный? И эдак с нажимом, всё с тем же энтузиазмом неофита. Писатель, говоришь? Ну и много ты надыбал своими писаниями? Ах, учёный? Ну и что у тебя за душой? Вымутил себе богатые гранты? А бренд – это интегральный бытовой показатель твоей успешности.

Глобальный капитализм, который нынче командует парадом и формует под себя умы и сердца, кровно заинтересован, чтобы было именно так. Чтобы жизненные координаты были строго материальные. Ему, капитализму, мы нужны такие – покупающие, покупающие, покупающие, жадно бросающиеся на каждую новинку. Таких я назвала идеальными потребителями в серии постов, широко разошедшихся по интернету, под названием «Невежество и мракобесие – мотор современного развития».

Пару лет назад в том же Гонконге, на той же выставке я видела пару эталонных потребителей. Сначала я заметила их на входе: старичок вёз на колясочке старушку-божий одуванчик, сухонькую и слабенькую. «И чего её тащить на выставку? Сидела бы дома», - подумала я. Но потом я их встретила ещё раз и поняла – зачем. Старушка толкала перед собой нагруженную по самое не могу свою инвалидную каталку: кастрюли, сковороды, формы для выпечки, свёрнутые в трубу коврики, какая-то цветная пластиковая мура… Куда девалась старушечья слабость! Охотница, добытчица, рыбачка удовлетворённо везла свой улов домой.

Тут приоткрывается ещё один слой вопроса – возможно, самый трудный. Обычный, маленький, массовый человек, тот самый, о котором американцы говорят, что таких очень любит Бог, иначе не сотворил бы их так много, - так вот такой простой человек живёт в мире материальных сущностей. Да что там материальных сущностей - попросту говоря, он живёт в быту.

«Для огромного большинства человечества хозяйственная деятельность есть единственная форма культурной активности», - писал замечательный русский философ Георгий Федотов (кстати, друг и собеседник ценимого мною Бердяева).

Своё жизненное творчество простой человек выражает в хозяйственном труде, и награду он, по-видимому, должен получать в доступной себе валюте – материальной. Советский проект, по-видимому, провалился в высокой степени потому, что не учитывал этого фундаментального факта. Советский проект ориентировал простого человека на некие высшие, духовные, ценности. Некоторым это очень подходило: такой была, например, моя бабушка-учительница. Но надеяться, что все будут жить духовными ценностями – видимо, утопия.

На такие вот мысли меня навело посещение выставки в городе небоскрёбов – Гонконге.

Мы живём, точно в сне неразгаданном,

На одной из удобных планет…

Много есть, чего вовсе не надо нам,

А того, что нам хочется, нет. (Игорь Северянин).

И это тоже про выставку.

1.0x