Случалось ли вам когда-нибудь видеть москвичей, которые не проводят отпуск за границей? Согласитесь, что более или менее молодой и здоровый москвич, проводящий отпуск в своей родной стране - это крайне редкое явление. Обычный житель нашего города старается при любой возможности выезжать в Европу, в Америку или на худой конец в Турцию. Стремление выехать за рубеж из родной столицы стало «знаком качества», об этом чаще всего беседуют как друзья, так и малознакомые люди, это определяет социальный статус и позволяет судить об уровне дохода.
А случалось ли вам видеть москвичей, довольных своим городом и своей страной? Давно привычным и обычным среди горожан стало делать нелестные сравнения России с европейскими странами, поругивать свою родину за её неласковость, бюрократические обычаи, чиновников, ментов, взятки, откаты, пробки и дальше по списку.
Более того, значительное количество людей, обитающих в Москве, живёт с потаённой мыслью о том, что им «пора валить» – в Европу, Америку, Канары, Карибы, Мальдивы, куда угодно, лишь бы подальше. Количество таких людей недооценивается - их действительно очень много. Они практически все имеют высшее образование, многие из них культурны, начитаны, много ездили по миру, много видели, много знают и умеют, имеют высокооплачиваемую работу, высокую или даже очень высокую должность на государственной службе либо в коммерции. Некоторые из них наёмные менеджеры, некоторые – собственники бизнеса. Почти все они относятся к числу «людей, принимающих решения». Как ни странно, воссоединение России с Крымом и события в Донбассе не пробудили в этих людях чувства гордости за то, что они русские, за то, что они граждане великой страны. Скорее наоборот, у многих появилась досада на президента и размышления о цене вопроса: «Из моего кармана будут оплачивать Крым». Не говоря уже о перспективах оплаты восстановления разрушенного юго-востока Украины, одна мысль об этом вызывает в них бессильную злобу.
Справедливости ради следует сказать, что такие настроения свойственны не москвичам как уроженцам города Москвы, но москвичам как особой социальной группе – чрезвычайно активным, мобильным, сильным и предприимчивым людям, которых впитывает Москва со всех уголков нашей страны. Москва для таких «москвичей» не более чем перевалочная база, аэродром подскока, с которого они планируют рано или поздно перелететь в другие страны. Не все исполнят свою мечту «свалить»: некоторым не хватит силы воли, некоторых связывают родственники и друзья, некоторые просто пока не дозрели до такого решения, но уже в процессе «созревания». Но есть и немало людей, которые уже дозрели и только ждут удобного момента. У них может быть или не быть недвижимость за рубежом. В сущности, это уже не важно, потому что эти люди в России по сути своей иностранцы. Они хотя и носят русские имена, имеют российский паспорт и говорят без акцента, но смотрят отчуждённо и слегка озлобленно на нашу страну, не желают ей ни добра, ни процветания, потому что в этом случае вынуждены были бы признать свою ошибку.
Я часто общаюсь с такими людьми и знаю, как трудно с ними спорить. Действительно, как ответить на язвительный вопрос, почему у нас в октябре нельзя, как в Милане, носить лёгкий летний костюм? Климат в Милане объективно мягче, чем в Москве, с этим не поспоришь. Почему у нас нельзя покататься на горных лыжах с таким же комфортом, как в швейцарских Альпах? Почему у нас в Москве убивают по десять человек в неделю, а в Черногории только одного в год? Почему квартира у нас при прочих равных условиях стоит в три раза дороже, чем «у них»? Почему в Европе все люди улыбаются и помогают друг другу, а у нас в метро все угрюмые, толкаются и на ноги наступают? Эти бесконечные «почему» заставляют задуматься.
Иногда я задаю себе вопрос: почему я сам здесь, а не «там», что меня лично здесь держит, какие невидимые нити связывают меня с городом, в котором я родился и со страной, в которой я вырос? Это не семья – семью можно перевезти с собой, и это точно не работа – работу можно поменять. Но я понял, что есть места в нашей России, которые никак не связаны ни с детством, ни с юностью, но которые мне лично дороги и которые я не смогу оставить. Без них будет невыносимо тоскливо.
Одно из таких удивительных мест – это Овстуг, родина Фёдора Ивановича Тютчева. Удивительно оно прежде всего тем, что о нём мало кто знает. Когда я рассказал знакомой учительнице русского языка и литературы с почти 40-летним стажем о том, что побывал на родине Тютчева, выяснилось, что она никогда не слышала об Овстуге.
Усадьба великого поэта и большой парк вокруг неё были восстановлены кропотливым трудом местных жителей в течение десятилетий. Сейчас это настоящий райский уголок в Брянской области. И никому даже не придёт в голову, что всего четверть века назад на месте роскошного парка с прудами и лебедями выпасался колхозный скот, на месте усадьбы был только заросший травой фундамент, а на месте церкви Успения Богородицы (домашней церкви Тютчевых) вообще ничего не было. Здание усадьбы разобрали на кирпичи местные крестьяне ещё до революции, после того как владельцы навсегда оставили его и переехали в Мураново, поближе к Москве, церковь взорвали немцы во время войны, а колхозный скот пасли наши соотечественники, которым всё равно было, где его пасти, так как о Тютчеве они в большинстве своём всё равно ничего не знали. К счастью, не все. Руками Владимира Даниловича Гамолина, первого директора музея, и шедших по его стопам энтузиастов на месте развалин удалось создать нечто такое, чем сегодня может гордиться не только Брянская область, но и вся наша Россия.
Я приехал в усадьбу поэта с двумя детьми. Младший из них не хотел заходить вовнутрь, раскапризничался. Экскурсовод из музея, мужчина зрелого возраста, отработавший в местной школе больше двадцати лет, начал свой рассказ о Тютчеве стихами. Он читал их нараспев, с душой, при этом всё время поглядывая на маленького хулигана, читал как будто для него лично. И потом в течение почти часа водил нас по залам и комнатам усадьбы, рассказывал о жизни поэта с таким вдохновением, как будто мы первые посетители музея за всю его историю. И всё время обращался лично к пятилетнему мальчишке. Маленький любитель пощекотать нервы родителям сначала не хотел ни слушать, ни смотреть, прятался за нашими спинами, потом потихоньку вышел и стал с интересом поглядывать по сторонам, потом начал отвечать на вопросы экскурсовода. Любопытно, что наш гид до мельчайших подробностей знал не только Московский, но и Мюнхенский период жизни поэта, при этом сыпал названиями улиц, площадей и учреждений этого города. Когда мой старший сын сказал, что он был в Мюнхене, выяснилось, что экскурсовод наш никогда не выезжал за пределы области. При этом он знал о Мюнхене гораздо больше людей, которые там бывали. На прощание он нашёл несколько тёплых слов для каждого из детей. Не знаю, запомнили ли они эти его слова, но твёрдо знаю одно – имя Тютчева они запомнили на всю жизнь.
Такое же светлое впечатление осталось у меня от посещения Спасского-Лутовинова, усадьбы Ивана Сергеевича Тургенева в Орловской области. Семейная церковь Тургеневых. Огромная и ухоженная территория парка с усадьбой в центре. И старый теперь уже дуб, о котором Тургенев писал на чужбине незадолго до смерти: «Когда Вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь». Детям разрешили въехать на территорию парка на самокатах, хотя это и противоречило правилам. Зато в усадьбе они вели себя смирно, выслушали трогательный рассказ о Тургеневе, его характере, привычках, о его родных, близких, его крепостном слуге, которому он дал вольную, но который оставался ему верен до самой смерти. Захотели полежать на «диване-самосоне», которому его хозяин приписывал чудесное свойство немедленно усыплять того, кто на него ляжет.
Наконец, ещё один пункт нашего путешествия - деревня Дунино под Москвой, в самом конце Рублёвского шоссе, это место, где провёл последние годы своей жизни Михаил Михайлович Пришвин. Чудесная, добрая женщина-экскурсовод, долго сидевшая в одиночестве, настолько обрадовалась посетителям, что после рассказа о писателе разрешила моему младшему сыну примерить шляпу Пришвина, постучать по клавишам его печатной машинки, поиграть на его пианино и даже подержать в руках подлинное пришвинское ружьё, с которым он охотился. Восторгам не было предела!
Я не могу предсказать судьбу своих детей, это никому не дано. Но я делаю всё, чтобы они не улетели однажды навсегда в те далёкие страны, где убивают только по одному человеку в год и где в октябре можно носить лёгкий летний костюм.
На фото: музей-усадьба Спасское-Лутовиново
