Авторский блог Лаврентий Гурджиев 13:42 22 декабря 2014

Кто не боится жить – не боится умереть

Максим Горький признавался, что любит сцену, но боится кулис. Русский медведь Александр Михайлович Семёнов не боялся ни весьма драматических сцен жизни, ни её опасных кулис. И ушёл, будто не навсегда, будто в сон или в разлуку, к которым добавлено всего одно определение – «вечные». Так уходят за кулисы актёры, которые не просто отыграли, а прожили свою ниспосланную свыше роль.

Новый год – поздравления, веселье, ожидание... Люди ждут от него радости, счастья. Но что такое «год»? Бестелесное ничто, затерявшееся в космическом времени и пространстве, где смена первого и второго дробятся и перемешиваются в столь гигантской ступе бытия, что теряют смысл любые их земные аналоги – год, день, час, минута, секунда. Теряют до тех пор, пока в жизнь не приходит либо не уходит из неё человек, каким бы календарём не исчислялось это мгновение в круговороте сущего.

Журналист, писатель, издатель Александр Михайлович Семёнов ушёл из жизни быстро и неожиданно. Это случилось не холодным московским днём, полным предновогодней суеты. Мгновение сверкнуло во вселенной незамеченной искоркой, когда 2014-й был в зените и летнее солнце заливало первопрестольную расплавленным золотом своих лучей.

Сон – брат смерти, разлука – её сестра. Мы расстались с Семёновым незадолго до его кончины, и лишь проведя длительное время в вынужденном обществе неизбежной сестры, то есть вернувшись, я узнал, что он умер. Сейчас приходит конец 2014-му году, так что налицо повод помянуть оба явления без неопрятной шумихи слов и фраз, без бюрократического перечня биографических дат.

Иным трудоголикам работа заменяет жену. Александру Михайловичу работа заменяла и жену, и отца с матерью. Он не был аскетом, хотя не пил и не курил. Зато, лихо ведя автомобиль по московским улицам, успевал пофлиртовать с красивой попутчицей. Сокрушался, что на большее, и вправду, не хватает времени. Потому что колесил не только по столице, но и по дорогам Подмосковья, соседних областей: между редакциями, типографиями, издательствами, банками, квартирами авторов, где вёл переговоры, грузил отпечатанный тираж, подписывал деловые бумаги, беседовал «за жизнь».

Его закуток в Союзе писателей России, что на Комсомольском проспекте, был завален книгами, равно как и его дом. Ведь он возглавлял Общество дружбы и развития сотрудничества с зарубежными странами, по сути – маленькое издательство, всего из двух-трёх человек, но с большими идеями и планами. История его издательства есть история про то, что может быть, чего быть не может. Семёнов печатал политические произведения с казёнными фотографиями, прозу и поэзию с красивыми рисунками, научные труды с чертежами и формулами. Порой едва сводил концы с концами, но благодаря ему наша литература пополнилась десятками новых имён, не говоря о том, что он публиковал материалы, которые никто не хотел публиковать.

Сорок лет назад он окончил факультет журналистики МГУ. ТАСС – первая и последняя запись места работы в его трудовой книжке советского образца. Да он и был до мозга костей советским человеком, не чета разнокалиберной швали, отворачивающейся от всего, что связано с СССР. Потому что любил Россию и открыто презирал всё антирусское. Он не стеснялся слова «идеология», которого стыдливо избегает ельцинская конституция и от которого лживо открещиваются апологеты Запада. Он любил повторять: «Я всю жизнь на идеологическом фронте».

В разное время и в разной форме этот его фронт пролегал через города и веси родины, через Северную Корею, Китай, Южную Африку... В 1993-м фронт логично прошёл через расстрелянный Дом Советов. Впоследствии – через Государственную Думу, где Семёнов работал помощником депутата. И наконец – через больничную койку, когда его при подозрительных обстоятельствах сбила автомашина. Семёнов должен был остаться, как минимум, калекой. Поначалу так оно и было – он ползал, не имея возможности ходить даже на костылях. Но у него же была советская закваска! Мрак беды и горя отступил перед светоносным напором воли, и он встал, и пошёл, и продолжил работу – косолапый, большой, сильный.

В Александре Михайловиче уживались общительность и скрытность. Я случайно узнал, что он награждён орденом и до сих пор не ведаю – каким. Допытался лишь – за что. За участие в событиях, известных как захват и освобождение заложников на спектакле «Норд-Ост». А как он ликовал, когда Крым воссоединился с Россией! Эмоции настолько переполняли этого человека, что незадолго до его смерти впору было подумать: 2014-й стал главным итогом земной судьбы Семёнова. Его восторг от державного обретения совпал со скорбью его близких от личной потери.

Максим Горький признавался, что любит сцену, но боится кулис. Русский медведь Александр Михайлович Семёнов не боялся ни весьма драматических сцен жизни, ни её опасных кулис. И ушёл, будто не навсегда, будто в сон или в разлуку, к которым добавлено всего одно определение – «вечные». Так уходят за кулисы актёры, которые не просто отыграли, а прожили свою ниспосланную свыше роль. Уходят под аплодисменты, коих, однако, может и не быть. А что есть, что будет? Невозвращение индивида, но физическое и духовное воспроизведение его в поколениях путём нетленного сохранения и превращения материи, которая переливается в сознание и наоборот, отменяя страх смерти как атавизм несовершенной людской натуры. Жить – это учиться и работать, любить и ненавидеть, праздновать и печалиться так, чтобы не было оснований бояться умереть. Разве это не будет достойным мотивом для мыслей и поступков человека? В Новом 2015 году включительно.

1.0x