Авторский блог Галина Иванкина 22:36 2 марта 2015

Женский день

Забавно, что этот день когда-то считался сугубо непраздничным и даже – наоборот! Имена Клары Цеткин и Розы Люксембург, в общем-то, не располагают к искромётному веселью. Восьмое марта, как суровое напоминание о борьбе прогрессивных сил за женское равноправие. За право голоса. За равные с мужиками заработные платы. За право на …свободу от мужчины. Напомню, что ещё в начале XX века законодательство большинства стран требовало от жены совместного проживания с супругом, и если последний решал истребовать свою сбежавшую, (например, от побоев) жену к себе, он мог спокойно это сделать. Дама действительно не считалась субъектом, равным кавалеру – недаром до сих пор бытует красивая формулировка «слабый пол».

«Сегодня праздник у девчат…»

Из советской песни.

Утро без оглушительной сенсации – считай, что день прошёл зря! Таков закон современных СМИ – как говорится, ничего не попишешь (в прямом смысле этого слова). Не так давно – примерно неделю назад - все новостные порталы и топовые блоги запестрели сообщением: один солидный дядя-ректор с Урала, а по совместительству – политик объявил дамам-педагогам, чтобы те перестали уповать на скудные учительские зарплаты, а приискали бы себе обеспеченных мужчин. Цитировалось буквально следующее: «Хочу вам дать совет, чтобы вы ориентировались больше на личные дела и нашли мужа с достатком». И доверительно добавил: «В России много хороших мужиков, горняки есть». Одних это чрезвычайно возмутило, ибо господин ректор сию тираду произнёс на собрании, посвящённом грядущим снижениям заработной платы. Тут же вспомнились словеса некоего депутата, посоветовавшего заниматься лечебным голоданием в периоды продовольственно-финансовых кризисов. Другие – радостно согласились и даже подтвердили: «Да. Женщине надо иногда что-нибудь творить для реализации своих талантов, а не вкалывать на работе, дома и на шести дачных сотках, как у нас тут привыкли». Собственно, в том ректорском выступлении содержалась важная мысль, которую, к сожалению, заболтали-забыли-заиграли: счастье каждой женщины должно заключаться в её семье, а работа им нужна не для денег, а, «…как говорится, ради искусства». При этом «… поддерживать их должны мужчины, исконные добытчики. А то у нас женщина превращается в лошадь, которая работает по сорок часов, а еще должна любить, воспитывать и заниматься хозяйством». Грубо, прямолинейно и беспардонно – это факт, однако ж, определённое рациональное зерно во всём этом есть.

…По иронии судьбы всё это было сказано в преддверии любимого дамского праздника – 8 Марта, когда весенний воздух – чист и свеж, а на улицах наших городов идёт бойкая торговля солнечной мимозой. Забавно, что этот день когда-то считался сугубо непраздничным и даже – наоборот! Имена Клары Цеткин и Розы Люксембург, в общем-то, не располагают к искромётному веселью. Восьмое марта, как суровое напоминание о борьбе прогрессивных сил за женское равноправие. За право голоса. За равные с мужиками заработные платы. За право на …свободу от мужчины. Напомню, что ещё в начале XX века законодательство большинства стран требовало от жены совместного проживания с супругом, и если последний решал истребовать свою сбежавшую, (например, от побоев) жену к себе, он мог спокойно это сделать. Дама действительно не считалась субъектом, равным кавалеру – недаром до сих пор бытует красивая формулировка «слабый пол».

Даже борьба с корсетами, уродовавшими женское здоровье, встречала противодействие в обществе, и вовсе не по эстетическим соображениям – учёные мужи доказывали, что женский торс от природы настолько хлипок, что если не поддерживать оный строгим панцирем, дама в прямом смысле этого слова – развалится. Напомню, что к концу Викторианской эпохи культура ношения корсета охватывала немалую часть дамского населения Европы и Америки. Сие касалось не только аристократок, буржуазок и прочих девиц из образованной прослойки – даже работницы некоторых фабрик (к примеру, кондитерских или швейных) тоже бывали вынуждены следовать этой опасной моде. Известны фотографии «телефонных барышень» и телеграфисток с тончайшими талиями «в рюмочку». Больше того – когда модельер Поль Пуаре в начале 1910-х годов ввёл в моду женский вариант штанов – так называемые juppe-culotte (юбку-брюки), их носительниц могли преспокойно закидать камнями и прогнать из общественного места, вроде парка, фойе, кафе. Или хотя бы глумливо осмеять. Русское издание «Столичная молва» от 13 марта (28 февраля) 1911 года писало: «Революционная парижская мода победоносно вступила в Москву. Вчера на Петровке появилась первая москвичка в «шароварах». На ней были чёрные «шаровары» и белая длинная жакетка из плюша. Революционерка моды храбро пробиралась сквозь строй острот, насмешливых улыбок и взглядов гуляющей публики». Заметьте, что это было всего лишь столетие назад (104 года, конечно, но это не играет особой роли). А сейчас, по-моему, нет женщин, которые бы начисто игнорировали брюки. Я о том, что ещё совсем недавно – а в историческом масштабе 100 лет – это очень мало! – женщины не могли выбирать не только свой путь, но и даже свой стиль.

Почему-то принято считать, что потом пришли деятельные суфражистки,носившие мешкообразные, бескорсетные dress-reform-ы, и затребовали избирательных прав, а также прочих трудовых и социальных возможностей. Покричали, попрыгали с плакатиками «Votes for Women!», пару раз были слегка биты полисменами и – вот вам полноценный пакет прав, свобод и предпочтений. На деле всё обстояло проще и грубее. По Марксу, который, как известно, полагал, что главное – это экономический базис, а социально-политическая и культурная надстройка потом сама собой сформируется. Итак, стремительно развивающейся промышленности потребовались свободные рабочие руки, а тут и Первая Мировая война началась! Как тут не дать женщине всемерное и неотделимое право на труд? Разумеется, дамы и раньше трудились, но исключительно в определённых отраслях, а в ряде стран – по письменному согласию главы семейства. А там и право голоса было предоставлено.

Однако день 8 марта, столь популярный в 1910-1920-х годах во всём мире, по-настоящему прижился и – полюбился исключительно в Советском Союзе. Причём, изначальное его содержание со временем было полностью утрачено – праздник приобрёл гендерную окраску, превратившись в «мамин праздник» и в день, когда по традиции мужчина сам моет посуду. Вместе с тем, в СССР укоренилась догма: женщина объявлялась не только полноправным тружеником, товарищем и соратницей; она по-прежнему оставалась домашней хозяйкой, матерью и воспитательницей подрастающего поколения. В прессе постоянно поднимался этот злободневный вопрос: почему наши женщины имеют так много обязанностей? Вспоминается материал автора Д.Орловой, напечатанный в журнале «Здоровье» (№5, 1978 год) под названием «Как наполнить бочку Данаид?» Автор приводил слова некоей своей знакомой, уставшей совмещать работу с домом: «В конце концов мы оба одинаково работаем! И, между прочим, одинаково зарабатываем! Раньше хоть было разделение труда - муж работал, жена вела хозяйство, по крайней мере, справедливо...» Возникает вопрос – почему? Ответить на него довольно просто, но для этого мы должны снова перенестись в XX столетие, а точнее – в послереволюционные годы.

…Перенесёмся в бурные 1920-е! Освобождённая женщина – символ эпохи, причём не только в СССР, но и во всех странах мира. На Западе появляется особый социальный тип под названием flapper – девушка-хлопушка от to flap (хлопать). Усиливается маскулинизация женщин – дамы коротко подстриглись, стали курить, освоили мотоциклетные шлемы и приняли развязную манеру поведения. В моду входит плоская фигурка без намёка на грудь и бёдра. Французский романист Виктор Маргерит создаёт своё программное произведение «Моника Лербье» с подзаголовком «Холостячка» - о молодой современной француженке, которая, наплевав на условности, стала вести себя свободно и – совершенно по-мужски. «Несомненно, она! Но как меняет лицо эта мальчишеская прическа. Сейчас она стала символом женской независимости, если не силы. В древности Далила остригла волосы Самсону. Теперь, чтобы сделаться мужественной, она состригает свои». Автор не щадит свою героиню, делая её бытие невыносимым, порочным и – тупиковым. «Теперь вы сравнялись с теми мужчинами, против привилегий которых когда-то так протестовали? Ей захотелось крикнуть: "К чему мне это равенство, когда я из-за него несчастна, одинока и не вижу цели в жизни. Мир мне так противен, что я уже не в силах с ним бороться! А отвратительнее всего для меня - это я сама!"»

В Советском Союзе девушек-flappers не было, зато стирание гендерных граней приобретало партийно-коммунарский оттенок: женщина – это партийный соратник, а не унылая домашняя клуша, и если «ханжеский Запад» всё ещё пытался бороться за сохранение дамской сути и – дамской прелести, то в СССР воспитание в женщине – «товарища» было санкционировано самим государством. Отсюда - кожанки, юнгштурмовки, сапоги, ушанки и, разумеется, короткая стрижка «под гарсон», то есть – под мальчика. Единственный «женственный» штрих – красная косынка. Помните? «- Во-первых, - перебил и его Филипп Филиппович, - вы мужчина или женщина? Четверо вновь смолкли и открыли рты. На этот раз опомнился первый, тот с копной. <...> - Какая разница, товарищ? - спросил он горделиво». В тот момент предполагалось, что женщина, как раз-таки не должна быть заморочена бытовыми проблемами, а наступательные плакаты кричали: «Долой кухонное рабство!» Считалось, что дымные, закопчённые закутки с керогазами вот-вот заменятся просторными столовыми и так называемыми фабриками-кухнями - этими фантастическими детищами эпохи конструктивизма. Будущее – за общественным питанием, на худой конец - за полуфабрикатами, над которыми не нужно корпеть по три часа. Тем более – после созидательного рабочего дня и не менее насыщенного вечера в пролеткультовском клубе. Да! Воспитывать детей должны специально обученные педагоги, которые знают толк не только в политграмоте, но и в таких вещах, как «педиатрия», «диетология» и «детская психология». Они знают, зачем ребёнку нужна гелиотерапия и какое количество углеводов нужно употребить за завтраком. Таким образом, женщину старательно освобождали от ненавистной «второй смены» с её домашними котлетками, детским коклюшем и бесконечной стиркой.

Однако не всё было так радужно – уже к концу 1920-х годов в промышленные центры устремились многочисленные деревенские жители – они приходили со своим привычным «уставом» в студенческие и рабочие общежития, в коммунальные квартиры, в заводские цеха. В их картине мира женщина всё ещё оставалась «хранительницей очага», которая и пироги печёт, и детям рубахи штопает, и …мужу ноги моет. Бывшие сельские хлопцы создавали семьи с городскими пролетарками; парни с рабфака брали в жёны вчерашних деревенских девчонок. Так формировалась новая мораль, имевшая черты, как индустриального, так и аграрного обществ. То есть с одной стороны, государство призывало женщину к трудовому подвигу и общественному горению, а с другой – общество требовало соблюдения неких традиционных норм: выйти замуж, родить ребёнка, успевать по хозяйству. Я специально употребила глагол «призывать» в связи с государственным регулированием женского труда, ибо никакого железного императива в отношении жён и матерей не было. Никто не привлекал по статье «Тунеядство» неработающих дам, если они честно вели хозяйство и воспитывали детей. Но было иное – социальное - давление, ибо с плакатов на нас глядели не «просто мамы», но многопланово-многопрофильные труженицы, которые хорошо управлялись не только с ткацким станком, но и с семейным бытом.

В своё время – уже на излёте романтических-шестидесятых – в прессе часто задавался тревожный вопрос: «Почему столь быстро распадаются современные браки?» Среди причин приводилось даже влияние…буржуазной sexual revolution, правда, её там называли неким завуалированным набором слов – «…принятое на современном Западе циничное отношение к половым связям». Но основной причиной оказывалось всё же не это. Представьте себе девушку-скалолазку, которая до последнего верила, что её совместное проживание с аспирантом-физиком будет по-прежнему наполнено стихами, спорами и, собственно, скалолазанием. Тогда как юный и дерзновенный бородач-очкарик, чьи родители пришли устраиваться, к примеру, на МОГЭС с деревенскими котомками, всё так же искренне полагал, что его любимая жена теперь начнёт печь пироги с капустой и …помогать ему писать диссертацию. Случалось и обратное – физик продолжал гореть-полыхать, искать истину и покупать на всю зарплату походно-скалолазное снаряжение, а его раздобревшая супружница била …не его, разумеется, а - остатки посуды с воплем: «Ты вообще в курсе, что у нас родился сын?! Посмотри, как мы живём! Сарай – никакого уюта!» Любовная, точнее - романтическая лодка всё чаще и всё трагичнее разбивалась о быт. Женщины – уставали; мужчины – уходили. Иной раз даже в запой. Стабильные-семидесятые оказались эпохой разводов и одиноких красавиц, которым «слегка за 30». Вспомните наше культовое кино тех лет – везде будет фигурировать какая-нибудь НИИ-шная «брошенка» с томиком поэзии. Или мать-одиночка, а заодно - крутая начальница. Или просто крутая начальница, она же – Мымра. А можно и так - красотка-учительница с гитарой. Но без мужика. Потом они находили себе достойную пару в лице недотёпы с мятым лицом и у них тут же начиналась семейная сага с «домашними котлетами» и дачными «галерами» по выходным. И – снова бесконечные статьи с рефреном «Как наполнить бочку Данаид?» Напомню, что дочери царя Даная были осуждены за преступление и потому их обязали заполнять бездонную бочку. А за что и почему оказались «наказаны» все наши женщины?

В указанной статье автор приводит совершенно чёткое мнение ряда мужчин по этому поводу: «…И конкретно: «Обязана жена готовить мужу обед, завтрак, ужин?» Он считает: кроме тех случаев, когда она больна, когда готовить не из чего, не в чем или не на чем (видите, все аварийные ситуации предусмотрены с почти юридической детализацией), обязана. Обязана - и точка!» И, безусловно, покорная жена не смела даже надеяться на «тунеядское» сидение дома. С какой стати?! Карикатуристы часто использовали такой сюжет – многорукая, как индийское божество, дама стирает-готовит-печатает на машинке (вероятно диссер для любимого), вытирает ребёнку нос, а мужчина лежит на диване с газетой. В тапках. И просит: «Дорогая, сделай потише телевизор!» На эту тему можно говорить очень долго, хотя бы потому, что проблема никуда не улетучилась, а с приходом капитализма ещё и усугубилась – мутным потоком хлынули статьи об эталонно-деловитой женщине в костюме супер-босса, которая умело совмещает совет директоров со SPA-салоном и - с «полезным для тонуса» промискуитетом, а примерно в возрасте сорока лет (когда успешно состоялась, как офисная профи) – рожает единственного ребёнка, чтобы…тут же отправить его на обучение в Англию. Таким образом, вредный, но хотя бы величественно-пафосный советский идеал оказался заменён ещё более нездоровым образом. А вот господин ректор с Урала, как раз, напомнил и женщинам, и мужчинам, что мы где-то растеряли, забыли себя. Разумеется, повод у него был не очень комильфотный – люди реально обеспокоены снижением уровня жизни, но уж что сказано, то сказано – слово не воробей.

1.0x