Единый государственный перечень научных изданий вместо «зоопарка»

Утверждённый недавно Единый государственный перечень научных изданий (ЕГПНИ) заменит «зоопарк» накопившихся за предыдущие десятилетия разных приоритетов в науке трёх-четырёх списков-перечней научных журналов («Белый список» РЦНИ, ядро РИНЦ, ВАК, западные «Скопус» и WoS). ЕГПНИ оставит для учёных вариант протиснуться с реально нужной для нашей страны статьёй в ведущий российский журнал с шансом 1 к 16 либо задорого с макулатурой в англоязычный мейнстрим симуляции науки.

Утверждение «российской части» ЕГПНИ наводит на мысль о предстоящей второй части, да и в этой части ЕГПНИ первого уровня из 634 журналов только 141 ранее не были среди участников «Скопуса» и WoS (в области экономики не были 10 из 34 журналов). Из опыта Ирана следует, что под санкциями можно сохранить присутствие в западной наукометрии на приличном месте, но также можно получить прилёт по месту работы или жительства просто исходя из наукометрического статуса видного учёного. Может, нам стоит подумать над чем-то большим, чем наукометрия? Засчитывать учёным не только статьи, но и членство в общественных и экспертных советах органов власти и влияние на законопроекты и ведомственные нормативные документы, хотя бы в виде эксперимента.

Как минимум необходимо побороть популярные накрутки наукометрии, ограничив определёнными пропорциями публикации авторов из университетов и институтов в их же журналах, членов редколлегий и высоких руководителей, цитирование родственными журналами, соавторами и коллегами. Все данные для этого есть в РИНЦ – eLibrary.ru, и вполне достаточно дополнительных коэффициентов в Методике расчёта комплексного балла публикационной результативности, где пока только пессимизируют накрутки публикаций за счёт числа соавторов и аффилиаций.

Приближается конец года и подобие битвы за урожай в сельском хозяйстве, когда месяц-два сверхусилий определяют результаты всего года. К тому же на стыке этого и следующего годов ожидается очередная существенная перетряска ключевого критерия результатов по науке.

В середине сентября 2025 года утверждён Единый государственный перечень научных изданий (ЕГПНИ), который станет обязательным со следующего года и заменит «зоопарк» действующих списков-перечней. В начале следующего года также ожидаются поправки в Методику расчёта комплексного балла публикационной результативности (КБПР), которые ранжируют уровни ЕГПНИ для «копилки» университетов, институтов и ученых.

Первый и самый старый, существующий десятилетиями и немного менявшийся перечень научных журналов утверждался ВАК (Высшей аттестационной комиссией, которая утверждает научные степени и звания). В середине 2010-х годов укрепился приоритет западных наукометрических баз «Скопус» и «Веб оф Сайенс» (WoS). Газета «Завтра» писала об этом в заметке «Scopus и Web of Science: наукометрия или спекуляции на миллиарды долларов?»: «Обе организации – частные британские с акциями на Нью-Йоркской бирже и признаками мошенничества».

Параллельно возник RSCI (Russian Science Citation Index – Российский индекс научного цитирования) на платформе РИНЦ – eLibrary.ru в сотрудничестве с западной WoS. Сочетание RSCI – РИНЦ может запутать, поэтому стоит пояснить, что RSCI охватывает примерно тысячу лучших отечественных журналов, а РИНЦ – почти все научные публикации. РИНЦ – eLibrary.ru стала мощным и удобным аккумулятором научных публикаций, затмив даже Российскую государственную библиотеку (Ленинскую). Такая всеохватность имеет и обратную сторону: подавляющее большинство публикаций на этой платформе – проходные сборники конференций, монографии, учебники, патенты и псевдонаучные журналы.

Чтобы как-то разобраться в этом хаосе, было выделено так называемое ядро РИНЦ – примерно тысяча лучших отечественных журналов и порядка 30 тыс. далеко не всегда лучших англоязычных изданий (но индексируемых в «Скопусе» и WoS). Ещё в защиту коллектива eLibrary.ru следует добавить, что они разработали уникальную систему метрик, позволяющую «обнажать» степень «мусорности» конкретных авторов.

Что касается западной наукометрии, то даже весной 2023 года, когда СВО шла уже больше года, а «Скопус» и WoS официально отключили Россию, можно было столкнуться с фразой типа «у вас долг по «Скопусу». Никакие иные достижения, даже реально результативные, не принимались в погашение этого «долга». Дескать, Минобрнауки держал всех на паузе годичных мораториев на применение этих западных показателей.

Чтобы хоть как-то отреагировать на ропот учёных в отношении примата западной наукометрии, в мае 2023 года появился ещё один список журналов – так называемый Белый список, над которым работает Российский центр научной информации (РЦНИ, не путать с РИНЦ). Казалось бы, это чисто российский список, но почему-то в нём оказались российская и другая части, а по сути он немногим отличался от ядра РИНЦ с 1,1 тыс. российских журналов и 28,4 тыс. зарубежных, и некоторые университеты продолжили придерживаться ядра РИНЦ и главенства его показателей.

Помимо четырёх разных списков-перечней, почти в каждом из них научные журналы разбиты на три-четыре квартиля-категории-уровня (такие вот разные названия) в зависимости от вроде бы качества и престижности журнала. Эти качество и престижность зависят от ряда параметров: от индексации в западных «Скопусе» и WoS, от отечественной наукометрии и от мнения экспертов (обычно самых успешных по первым двум параметрам). Также мыслилось, что первый уровень – для выдающихся статей и ученых, а четвёртый – для начинающих и аспирантов.

ELibrari.ru (РИНЦ) оперативно усовершенствовал свой поисковик статей (удобного поисковика на сайте разработчика «Белого списка» РЦНИ не появилось), дав возможность легко оперировать разными критериями. Так, по данным РИНЦ, всего в «Белом списке» 2023 года 29 074 журнала (оставим без ответа расхождения между РИНЦ и РЦНИ по общему числу журналов), в перечне ВАК – 3833 журнала, а их пересечение даёт 1322 журнала по всем областям знаний. А как сформировалась разница между 29 074 и 1322 журналами? Это журналы западных наукометрических баз, которые под видом российского «Белого списка» всё равно оставили в наукометрии.

Немудрено, если наши читатели потеряются во всяческих ВАК, РИНЦ, РЦНИ, RSCI, «Скопусе», «Веб оф Сайенс» (в нём ещё есть «Кор Коллекшен» и «Емерджин Сайенс Цитейшен Индекс» – Core Collection и Emerging Science Citation Index), ядре РИНЦ, «Белом списке» – 2023, ЕГПНИ – «Белом списке» – 2025, КБПР – таков регуляторный ландшафт российской науки.

Чтобы ещё раз впечатлиться «зоопарком» списков журналов, достаточно просто посмотреть на перечень критериев поиска в том же РИНЦ – eLibrary.ru. После названия журнала, страны, тематики и языка какие важнейшие критерии там красуются? «Веб оф Сайенс» и «Скопус»! Только потом идут «ЕГПНИ / Белый список» и «Перечень ВАК», далее «РИНЦ / Science Index», «входит в базу данных RSCI», «входит в ядро РИНЦ». На сам РИНЦ в этом вопросе катить бочку не следует, он просто честно показывает «зоопарк» требований, даже облегчает учёным ориентацию в этом «зоопарке».

Утрируя этот «зоопарк», представим себе, что при переименовании ГАИ в ГИБДД рядом со старым выстроили бы новое ведомство с нормативной базой на британский манер и заставили бы всех водителей получить права по британским метрикам, а категории на управление грузовиками и автобусами непременно подтверждать сдачей экзаменов по британским правилам. Недавно ГИБДД снова превратили в ГАИ, но с учёными не так: образно говоря, появился третий симулякр в виде условного гибрида ГАИ-ГИБДД с продолжением существования двух предыдущих – на основании того, что между знаками дорожного движения в России и Британии много общего и они интуитивно понятны, даже номерные знаки автомобилей в российской системе на международный манер и только с буквами на латинице.

Разработчики концепции ЕГПНИ заявляют о ликвидации «зоопарка» требований, однако настораживает то, что в сентябре была представлена «российская часть ЕГПНИ», то есть в умах руководителей науки есть другая, не российская часть? Намёк на это также содержится в презентации к сентябрьской российской части, созданной разработчиками российского ЕГПНИ, где в том числе среди критериев указаны индексация в «Скопусе» и WoS, старательно запрятанная в конец прорвы названий других зарубежных индексаций (см. презентацию РЦНИ к «Белому списку» 2025 года, слайд 6).

Воспользовавшись многочисленными списочками и галочками на eLibrary.ru, получим, что по экономике в "Уровень 1" ЕГПНИ входят 34 российских журнала. С дополнительной галочкой RSCI (не путать с РИНЦ: как подчёркивалось выше, это родственные «бренды», но совсем разного уровня и охвата) – 31 журнал, а с критериями «не индексируется в Web of Science» и «не индексируется в Scopus» остаётся 10 журналов. То есть на прежние «Скопус» и WoS приходится 24 из 34 журналов. В целом по всем наукам на уровень 1 ЕГПНИ приходится 634 журнала, из которых только 141 не принадлежал ранее к «Скопусу» и WoS, а 78% были в западной наукометрии. Хотя винить большую часть главредов ведущих российских журналов во встраивании в западную наукометрию, конечно же, не стоит – таков был тогда тренд.

Почему упор сделан именно на уровень 1? Непублично прошли сигналы, что именно публикации в ЕГПНИ уровня 1 станут важнейшим мерилом, без которого нельзя будет отчитаться за научно-исследовательские работы (НИР) по госзаданию и продлить трудовой договор. При применении «Белого списка» 2023 года упор делался на уровни 1 и 2, где в сумме журналов по экономике было около 50, то есть больше, чем в уровне 1 списка ЕГПНИ 2025 года (34 журнала), но меньше, чем в обновлённых уровнях 1 и 2. Надо заметить, что важно не только количество журналов уровня 1, но и ежегодное количество статей, которые они могут опубликовать и которое остаётся крайне малым.

Многие российские ведущие учёные, особенно в области экономики, по-прежнему считают себя гражданами мира и стремятся работать по совместительству в каком-либо западном университете или хотя бы за казённый счёт ездить на западные конференции. Дескать, учёные вне санкций и вызовов СВО, наука вне политики.

Под западными санкциями пока только ректор РАНХиГС Алексей Комиссаров (прежний «ректор Лео потерялся где-то по пути в Эквадор» ©), ректор Питерского горного университета Владимир Литвиненко, ректор Крымского федерального университета Владимир Курьянов, а также как организации МФТИ, РГУ нефти и газа имени И.М. Губкина, ещё несколько университетов этой отрасли, Сколтех.

А недавно, немногим позже обнародования российской части ЕГПНИ, вышел очередной пакет американских и европейских санкций, и в этом пакете вдруг оказался ректор Высшей школы экономики (ВШЭ) Никита Анисимов, хотя не оказалось прежнего ректора, текущего научного руководителя и де-факто по-прежнему теневого лидера ВШЭ Ярослава Кузьминова. ВШЭ как раз и была основным проводником в нашей стране западной наукометрии, получала наибольшие бюджетные деньги на интеграцию нашей науки в западную, имела наибольшее число научных журналов в «Скопусе» и WoS в области экономики.

Появление в санкционном перечне ректора ВШЭ обостряет вопрос об уместности западной наукометрии. Санкциями против Анисимова российскому научному сообществу дают понять, что священных коров нет, хотя отсутствие среди подсанкционных лиц Кузьминова делает конспирологию санкций ещё более многослойной.

Сторонники сидения на двух стульях могут указать на опыт Ирана. Непосвящённый человек удивится, но несмотря на самые продолжительные и масштабные западные санкции против конкретной крупной страны, научные журналы и учёные Ирана объёмно представлены в западной наукометрии. В рейтингах стран по числу научных публикаций Иран на 15-м месте с числом статей примерно как у Бразилии или Нидерландов и всего на треть меньше России.

Только следует учесть и другой, недавний опыт Ирана. Этот опыт изложен в авторской заметке в газете «Завтра» под заголовком «Американские фантазии о прилётах по Ирану по спутниковым снимкам гугл-карт» (и подробнее в видео «Я бывал в шести местах прилётов по Тегерану» на канале «День»). Там сделан акцент на конкретные университеты и институты Тегерана, мирные кварталы проживания их руководителей, куда случилось больше половины американских прилётов по Тегерану. Буквально, возникает личная ответственность ректоров вузов и руководителей академических институтов, если они вместо укрепления экономического и технологического суверенитета России будут педалировать тему западной наукометрии.

В российской науке обязательным условием получения денег по государственному заданию или продления трудовых договоров стали публикации в заветной тысяче журналов RSCI (с добавлением зарубежных журналов – это почти ядро РИНЦ, но не сам РИНЦ), особенно в «Скопусе» и WoS. Такие публикации, в соответствии с Методикой расчёта комплексного балла публикационной результативности, засчитывались у гуманитариев в три раза и у технарей в 10–20 раз более весомо, чем просто в перечне ВАК.

В области экономики это примерно 50 журналов по сочетанию прежних перечней (теперь будет 34), в каждом из которых примерно 4–6 номеров в год по 8–12 статей, условно суммарно 2,5 тыс. статей (теперь 1,7 тыс.). Точного количества учёных в открытых источниках не найти, но, например, есть данные, что новых докторов экономических наук появилось 300 человек в 2021 году, а всего их число оценочно 8 тыс. человек.

Для корректности расчёта вероятности опубликоваться надо из 1,7–2,5 тыс. статей-мест вычесть примерно половину публикаций своих учёных (работников организации, которая издаёт журнал, поскольку «свой отчёт ближе к телу»), а также ещё условную четверть «цитируемых» учёных (реально известных или освоивших накрутки цитирований, нужные журналам для наукометрии). Если вы не условная тысяча «своих» и «цитируемых» профессоров, то ваш удел – оставшиеся 600 (400 теперь) статей в год на примерно 7 тыс. обычных докторов, с шансом опубликоваться 1 к 16.

Ещё заветные журналы очень избирательны к заглавию и содержанию статей, чтобы они не выбивались из западного научного мейнстрима. При отборе российских журналов в RSCI, «Скопус» и WoS одним из важнейших критериев было наличие в числе членов редколлегий представителей западной научной школы – иностранцев, россиян из западных университетов или хотя бы изредка публиковавшихся в западных журналах.

Последний тезис следует проиллюстрировать на примере двух ведущих наших журналов в предметной области автора этой заметки. Журнал «Финансы», который когда-то назывался «Финансы СССР», сохраняет традиции работать на совесть, а не на наукометрию, но его нет в ядре РИНЦ, RSCI и «Белом списке» 2023 года, поскольку преимущественно прозападные эксперты выбрали другие журналы. Журнал «Деньги и кредит» со столь же выдающейся историей, чтобы быть в ядре РИНЦ и «Белом списке», был «кастрирован» Ксенией Юдаевой в бытность её куратором и главредом этого журнала. В погоне за наукометрией и западничеством она сократила число номеров с 12 до 4 в год, статей с 20 до 6 в номере и оставила фокус только на упрощениях макроэкономики, «выплеснув» из журнала другие аспекты деятельности банковского сектора.

Из личного опыта: моя публикация о перекосах налогов, основное бремя которых несёт отечественная обрабатывающая промышленность, а не чрезмерно разросшаяся торговля (заглавие – «Новый подход к расчёту валовой добавленной стоимости и фактического налогового бремени по отраслям»), получила три отказа в ведущих экономических журналах. Только четвёртый журнал взялся опубликовать статью, со второго раза и благодаря вмешательству главреда А.А. Аузана, который лично ознакомился с текстом и перепроверил расчёты. Ещё финальное одобрение статьи совпало с поручением президента В.В. Путина по устранению таких перекосов.

Пагубность наукометрии в отечественной экономической науке ярко проявилась во время слушаний по проекту Федерального бюджета в октябре 2025 года. Организаторам слушаний было крайне сложно выделить дельные и достижимые рекомендации российских учёных из прорвы проходных публикаций. По метрикам РИНЦ со словом «бюджет» в названии, аннотации и ключевых словах за 2024 год проиндексировано 2109 научных статей и 1925 научных публикаций других видов.

В результате в Совете Федерации только двое учёных смогли выступить перед собравшимися в зале заседаний, ещё несколько учёных представили свои научные наработки на уровне профильного комитета. В Общественной палате Российской Федерации выступили столь же небольшое число учёных-экономистов. Хотя раньше три ведущих экономических вуза давали свои заключения на проект бюджета, и эти заключения даже размещались в системе обеспечения законодательной деятельности в составе большого массива документов к бюджету. Однако лишь небольшая часть этих заключений опиралась на накопленные за год результаты публикаций в научных журналах, возможно, в силу вынужденной быстроты подготовки заключений, а может, в силу отсутствия конкретики в таких публикациях. В этом году таких заключений вузов в публичной выкладке документов к проекту бюджета на данный момент не обнаружено.

Попадание в состав докладчиков на слушаниях или составителей заключений никак не оценивается в числе научных достижений. Этого нет ни в конкурсных требованиях при продлении трудовых договоров, ни в показателях эффективности университетов и институтов. Хотя, может, и хорошо, что нет, а то среди докладчиков оказались бы не реальные авторы и разработчики, а чиновники от науки. В отдельных второстепенных показателях иногда встречается членство в общественных и экспертных советах органов власти, но такое членство весит меньше самой проходной научной публикации. Никак не оценивается и существенное влияние учёного на содержание важного закона или ведомственного подзаконного акта, даже, бывало, оспаривалось фразой типа «какие ваши доказательства» или «в РИНЦ не проиндексировано».

Очень давно мне рассказывал мой первый научный руководитель по кандидатской, что в советские времена высшим достижением учёных-экономистов считался доклад в профильный отдел ЦК. Не просто отписка, а серьёзный труд, с последующим обсуждением и решением. Он говорил, что его научный отдел в результате годичной работы и многочисленных обсуждений существенно повлиял на расширение советской программы кооперативных квартир. Многие ли в текущем году из маститых экономистов и лидеров наукометрии существенно повлияли на решения по ключевой ставке Банка России? Хотя бы чтобы руководство Банка России прочитало перед очередным заседанием по ставке выдержки из их научных или газетных публикаций?

Можно ли после стольких отрицательных оценок наукометрии найти компромисс с этой самой наукометрией? Попробуем, особенно с пониманием широчайшего инструментария РИНЦ по «подсветке» пересечений групп влияния и практик накрутки цитирований. Минобрнауки уже частично борется с откровенными накрутками наукометрии, что явно читается в Методике комплексного балла публикационной результативности, где публикация засчитывается с делением на число соавторов и аффилиаций (мест работы). Вообще от этой методики, обновление которой ожидается в начале 2026 года, будет зависеть многое.

Во-первых, следует ограничить буйство публикаций и цитирований авторов из своих университетов или институтов и перекрёстных договорённостей между родственными журналами – простым коэффициентом обратно пропорционально концентрации организаций, журналов и авторов. Скажем, если авторы организации Х вошли в топ по числу статей или цитирований конкретного журнала с долей 75%, то всем это засчитывается с коэффициентом 0,25 (1–0,75), если с долей 50% – с коэффициентом 0,5, с долей 25% – с коэффициентом 0,75, 5% – 0,95. В РИНЦ есть метрики концентрации авторов и организаций, и по ним видно, что добросовестные журналы и так стараются это соблюдать, а наибольшую выгоду для своих извлекают журналы ведущих столичных организаций, ещё и узурпировавших якобы экспертизу качества журналов.

Во-вторых, необходимо ограничить число публикаций руководителей университетов и институтов, начиная от заведующих кафедрой и заведующих отделом, двумя или тремя в год, включая в том числе соавторов, что продвинет приоритеты реальных авторов, поскольку нередко руководители к статьям имеют очень умеренное отношение. В этом плане очень показателен академик Х, который яро критикует идею ЕГПНИ якобы за предстоящее падение качества российской науки, но умудрился быть соавтором более 40 статей в ядре РИНЦ ежегодно и набирать каждый год больше тысячи цитирований, поимев суммарно почти тысячу статей в ядре РИНЦ, больше тысячи соавторов, 4 тыс. самоцитирований и 12 тыс. цитирований соавторами, отрастив в ядре РИНЦ немыслимый Хирш – 71 (для сравнения, у ректора ВШЭ Никиты Анисимова индекс цитирования Хирша равен шести, у ректора МГУ Виктора Садовничего – 18).

В-третьих, в персональных метриках в РИНЦ и конкурсных требованиях по продлению трудовых договоров использовать Методику КБПР (деление на число соавторов и аффилиаций и умножение на уровень журнала). Эта методика пока применяется только к организациям, которые до её появления накручивали показатели за счёт «толп» соавторов с ещё и несколькими местами работы. Пока малые коллективы или индивидуальные авторы реальных работ проигрывают в глазах руководства таким «толпам» соавторов, каждый из которых потом будет «усердно» цитировать работу большого как бы коллектива.

В-четвёртых, в принципе как класс убрать из РИНЦ, деятельности университетов и институтов сборники конференций, коллективные монографии и учебники, которые в основном для галочки и накрутки показателей. Для аспирантов и молодых учёных есть журналы четвёртого уровня с достаточно большим числом статей ежегодно, значительно больше первого уровня. Если конференция действительно стоящая, то организаторы иногда на конкурсной основе включают лучшие доклады в число статей своего научного журнала. В РИНЦ уже есть отдельные метрики только по журналам без учёта конференций.

В-пятых, закрепить норму, в соответствии с которой в составе общественных и экспертных советов органов власти, общественных организаций и крупных корпораций должна быть минимум треть или даже половина членов из числа учёных или преподавателей с такой же долей докладов на заседаниях. С цитированием в каждом докладе хотя бы трёх-пяти научных статей, с индексацией таких цитирований в РИНЦ и с рейтингом в зависимости от уровня докладов (стократно – Госдума, Совет Федерации и законопроект, пятидесятикратно – федеральное министерство и его нормативная база, десятикратно – региональный парламент или крупная госкорпорация, всероссийская общественная организация). Многие проекты нормативных актов проходят публичные слушания и экспертизу с выкладками на сайтах, и такие выкладки надо лишь немного структурировать для удобства их научной индексации.

Отдельного внимания за пределами этой статьи заслуживает проблематика реалистичности других альтернатив оценки результатов НИР, помимо наукометрии и помощи органам власти. Эти альтернативы вертятся вокруг коммерциализации, окупаемости результатов НИР, привлечения внебюджетных средств, которые особенно специфичны в гуманитарных, общественных науках. Точно ли оформление научных статей ещё и в виде патентов, образовательных курсов (так называемых РИД – результатов интеллектуальной деятельности) потенциально даст деньги, либо скорее всего обернётся ещё большей бюрократией?

Также отдельного внимания заслуживает проблематика многочисленных корпоративных университетов и корпоративных глянцевых журналов, точнее, вопросы к составу их преподавателей и авторов, где «зоопарка» требований нет, а денег платят или осваивают на единицу труда больше, чем в бюджетных учреждениях образования и науки. Если усиливается регулирование платного образования в университетах по ненужным стране специальностям, то, может, следует подумать над регуляторикой и нужностью корпоративных образования и журналов?

Автор - доктор экономических наук