На горизонте желтеет и багрянится осенний лес. Из трубы котельной валит чёрный дым. В небе летят три боевых вертолёта, друг за другом. На учебном поле срочники под руководством офицеров разгружают «Камазы», работа кипит. На плацу развод, бьёт барабан, звучит строевая песня, маршируют колонны.
- Рраз, ррраз! – топают в унисон наши ноги, облачённые в выданные в ППЛС три дня назад берцы. Форму выдали цвета «флора», и нас очень легко отличить от остальных военнослужащих.
- Ррраз, два, три! – Денис, которого назначили командиром нашего взвода старается. Мы тоже стараемся шагать в ногу, выстроившись в колонну по трое. Шагаем мы на полевые занятия.
- Рраз, ррраз! Прррямо! – командует Денис, - Топ, топ, топ! – делаем мы три строевых шага. Кто-то из хитрых «партизан» трубит губами песню «У солдата выходной» композитора Шаинского. Шагать становится веселее.
Наш взвод определили в разведку, что было для всех без исключения хорошим знаком. Дело в том, что на сборы прибыло колоссальное количество мотивированных людей, чтобы получить за месяц военную специальность, отдохнуть от повседневных забот и постараться заработать очередное звание. Автора данной статьи много раз приглашали на различные сборы в качестве инструктора, поэтому он научился видеть, когда люди хотят получить знания добровольно, а когда «отбывают номер». В данном случае мотивация у людей была почти стопроцентная.
Когда мне вручили повестку на прохождение военных сборов, я обрадовался. Приятно отдохнуть от рабочей суеты в недрах армии, особенно когда зарплата сохраняется, да ещё и перечисляют денежное довольствие в двойном размере, а в случае болезни или травмы платят страховку. Тем более, что с нашей службы на сборы должно было отправиться четыре человека. В итоге поехали трое, а один, уже расписавшись в повестке, так не хотел на сборы, что в итоге уволился. Ветеран боевых действий, сотрудник военкомата, уверенно ходящий на протезе, удостоил нас чести и лично отвёз нас к воротам КПП части, в которой мы должны были проходить учебные сборы.
- Ррраз! Прямо! – Топ, топ, топ! – три строевых шага мы чеканим по разбитому асфальту.
Теперь все курсанты, независимо от возраста и статуса, всего лишь винтики огромного армейского механизма. Для погрузочно–разгрузочных работ мы используем давно уже «вышедшую из моды» форму расцветки «флора». Если бы были разрешены смартфоны и «приветы» знакомым, то общее впечатление было бы специфическим: люди провалились во времени в девяностые. Новыми на нас были только термобелье, носки и берцы. Да, и баулы были тоже нового образца.
С офицерами и прапорщиками отношения у нас выстроились дружеские, потому что наш возрастной контингент был примерно от 21 до 50 лет. Таких ребят, с советских времён, именовали «партизанами», за то, что им разрешалось оставлять бороды и усы, и вид у них был вполне партизанский.
Поскольку обучение планировалось масштабное, то за несколько дней мы получили инвентарь, оружие, повторили с оружием навыки безопасного обращения, и приступили к медицинскому ликбезу. На медицине мне повезло, поскольку наш капитан разрешил мне самому провести занятия по контролю кровотечений. Вместо манекена на носилках возлежал старшина срочной службы, поэтому я крутил турникеты и жгуты на нём, стараясь объяснять своим коллегам, как можно чётче и яснее, что нужно делать и в какой последовательности. Поскольку от военкома и нашего ротного я был осведомлён о масштабе наших учений, мой корыстный интерес был прост - за короткое время научить эффективно оказывать первую помощь самим себе и друг другу.
- Оказывать первую помощь надо уметь товарищу и себе! – излагал я многократно повторяемую нами мантру, - в случае, если раненый в сознании, иногда бывает достаточно доораться до него, чтобы он вспомнил, что у него есть турникет, и что я ему показывал, как турникет мотать, и он накрутил его в различных положениях много раз. Даже с травматической ампутацией копыта, - я хлопнул старшину по колену, и тот вздрогнул. - человек в состоянии остановить угрожающее жизни кровотечение, и если не продолжить бой, то хотя бы наблюдать свой сектор, дожидаясь, пока можно будет доползти до своих.
Не стоит, конечно осуждать человека, который любой ценой хочет помочь своему ближнему, однако, если рассмотреть ситуации, когда погибал спасатель, так и не оказав помощи спасаемому, выясняется, что в большинстве случаев можно было не рисковать жизнью. Достаточно было установить с раненым коммуникацию, чтобы тот смог помочь себе сам.
Поэтому мы вспоминаем важный постулат тактической медицины: «Сначала стреляем, потом мотаем!»
Урок закончился, я встал в строй, и снова превратился из инструктора в курсанта.
Потом нас учили загружаться с оружием в транспорт, и надо сказать, что я давно не встречал такого воодушевления, когда люди стараются помочь друг другу, и от этого действия становятся более слаженными от раза к разу.
- Когда грузитесь в БТР, смотрите, чтобы люки стояли на стопорах! – ревел руководитель занятий. – Иначе… - он сунул деревянную указку в проём открытого люка, и легонько толкнул открытую створку люка, который предусмотрительно не поставил на стопор.
Створка упала на своё место.
Клац! – указку разломало пополам, только щепки полетели.
- Взрывпакет это средство повышенной опасности! – говорил следующий инструктор, и следом за его спичем раздавался оглушительный хлопок, и взлетал на воздух специально обученный кроссовок, случайно «наступивший» на взрывпакет.
- Когда будете накачивать колесо этой машины, - следующий инструктор перед армией работал дальнобойщиком, и дело своё знал хорошо, - помните, что давление там очень большое, и ну его на фиг, чтобы при взрыве баллона вам отчекрыжило голову. Поэтому спокойно ставьте колесо в специальную клетку, - и он тыкнул указкой в огромную клетку с толстыми синими прутьями, - и пусть ... ("работает") там, рот – компот кило печенья!
- Если при рытье траншеи, вы увидите вот такой кабель, не трогайте - убьёт! – следующий руководитель занятий подходил к делу с юморком. - если увидите, что ваш товарищ дёргается по какой-то причине, то не надо его бить, чем попало - убьёте! Надо доложить командиру и действовать по инструкции.
Инструкции висели на стендах. Взрывпакеты бабахали, барабан бил дробь. Взвод приходил на инструктаж, уходил, его место занимал следующий взвод.
Ликбез по стрелковой безопасности военнослужащие провели очень удачно. Когда нам рассказывали про то, что и холостые патроны могут нанести ущерб, военнослужащий, который занимался демонстрацией выстрелил холостым в окуляр противогаза, который был напялен на голову манекена. Стекло разлетелось, и демонстрация была завершена. Из армейских оосбенностей, которые мы с коллегами считаем лишними, была необходимость собирать и сдавать гильзы, что для меня как стрелка, который выстреливает за тренировку много сотен патронов, не заботясь о дальнейшей судьбе гильз, было весьма удивительно. Но армия есть армия - у неё свои законы.
Мы получили современные противогазы в серых чехлах, сверили комплектность, после чего пришло время испытать их в более серьёзных условиях. Мы проверили маски на обтюрацию, заткнув ладонью «банку» фильтра. Потом наш взвод переместился к палатке, куда нагнетали газ.
- Газовая камера! – сказал капитан. – Надо проверить исправность ваших противогазов.
По два человека мы заныривали в недра палатки и дышали газом в противогазе, потом вылезали на осеннее солнышко, становились лицом на ветер, снимали противогаз и убирали его в чехол. Благодаря соревнованиям по тактической стрельбе, я научился размещать на себе чехол с противогазом, так чтобы он не мешал бегать и ползать, научился быстро его натягивать, и сверху напяливать боевой шлем, а также метров мог стрелять, бегать и ползать в противогазе, без особого дискомфорта.
Когда наш взвод дошёл до инструктажа по пожаротушению, руководитель занятий показал, как тушить очаги возгорания.
- Разрешите дополнить! – попросил разрешения наш товарищ, который двадцать лет проработал в МЧС огнеборцем. Капитан разрешил, он уже стал привыкать к тому, что люди собрались для того, чтобы учиться серьёзно, а не для «галочки», поэтому вопросы, предложения и дополнения сыпались друг за другом.
Подискутировать вдоволь не удалось, так как был риск опоздать на обед. Мы построились и зашагали в столовую.
Перед приёмом пищи мы нежились на октябрьском солнышке: курсантов-«партизан» было много, поэтому пока одна рота убывала на принятие пищи, другие роты стояли в строю и балагурили. Руки в карманы, лица, в основном, довольные. Напротив наших шеренг стоял майор в строевой форме и с кобурой и шутил, что на ужин дают «суши».
Это оказалось правдой, на ужин предложили рис с рыбой. На завтрак - пельмени с морковкой и прочими овощами. На обед - на выбор супы, гречку с куском индейки или макароны по-флотски, с тушёнкой. Словом, кормили так, что жрать не хотелось. Скорее наоборот, где–нибудь на огненно–штурмовой полосе возникало ощущение, что запитал слишком много.
После приёма пищи тоже нужно было строиться, однако стоять на тёплом воздухе и любоваться осенней природой было куда приятнее, чем писать анкеты в казарме. После обеда веселым строем мы шли в курилку. Причём шёл весь взвод - и курящие, и некурящие.
После ужина тоже ходили в курилку строем, подышать вечерним воздухом, да послушать игру горниста, где-то там за забором со спиралью Бруно.
Перед отбоем решили не позориться при построениях - выстроиться по ранжиру, познакомиться в строю поближе и запомнить кто за кем стоит в походном ордере. Минут пятнадцать стояли на «взлётке», пока не запомнили свою очерёдность и соседей. Вышло неплохо. Потом надо было навести порядок с противогазами - подписать, промаркировать и сложить в стеллажи. Мы с соседом по койке через тумбочку, немолодым весёлым мужчиной, возразили, что противогаз должен лежать под рукой, на случай учебной или боевой тревоги, однако, поразмыслив, решили на первый день разложить противогазные сумки по стеллажам, чтобы не было путаницы. Наш взвод назначили взводом разведки - надо было высоко держать марку, что называется, «не ронять лица».
Вечером мы рубились на вылет в купленные в ЧПОКе шахматы и ели купленные там же рулетики. В казарме, по ту сторону «взлётки» находилась «чайная», где можно было зарядить кнопочные телефоны, попить чаю или кофе, или просто посидеть в тишине. Окна чайной выходили на плац. Окна казармы выходили на аккуратный деревянный полковой храм.
Ночью было тихо, только поскрипывали видавшие виды «шконари», когда кто-то ворочался на втором ярусе. Не спали только дневальные. Утром большинство наших вставало минут за двадцать до официального подъёма, и стараясь не будить товарищей, топало по скрипучему полу казармы умываться, чтобы не создавать давку и затор.
Обычно наши офицеры отпускали в ЧПОК трёх–четырёх человек от взвода, чтобы те купили на весь взвод всё необходимое. В этот раз мы пошли втроём: двое обычных курсантов и один «новорожденный». Подкупили минеральной воды, кружек, шевронов подразделения, в котором проходим службу, и канцелярии (ручек, блокнотов).
Прошло совсем немного времени, и «партизаны» словно стали единым целым со своим снаряжением. Появился в глазах задорный огонёк.
За нами в импровизированной очереди стояли солдаты–срочники в новом полевом обмундировании. Стоявшая за кассой корпулентная мадам, похожая на героиню фильма «Табор уходит в небо», по-дружески распекала нас троих. Ей вдруг показалось, что наглые великовозрастные «партизаны» оттеснили «детей» на задние позиции и влезли без очереди. Это было не так, но цыганка не унималась, пока срочники не подтвердили, что «партизаны» стоят в очереди законно. Покупая вкусности, мы горячо обсуждали день рождения нашего коллеги, и вдруг один из срочников, тощий и длинный, вышел из очереди, отлепил от своего плеча шеврон с эмблемой нашего соединения и протянул его имениннику.
- С днём рождения! – и добавил - на память о нашем подразделении!
Мы пожали руки всем стоящим за нами и побежали в казарму, поскольку нужно было строиться и выезжать на полигон.
В небе гудела авиация, по дороге шли колонны грузовиков и бронетехники.
двойной клик - редактировать галерею
