Кирилл Бузанов. Байки про балет. СПб.: Издательство «Лань»; Издательство «Планета музыки», 2018, 200 с.
Последней духовной скрепой постсоветского человека остается, вне всякого сомнения, балет. При этом балет классический больше, чем современные вариации свободного танца. И данный факт удивителен, ведь в начале ХХ века и биомеханика, и прочие биокинетические кунштюки, помноженные на евгенику, не были в России редкостью. Напротив, они преимущественно разрабатывались независимыми хореографами, вдохновленными то футуризмом, то символизмом, то еще невесть какими измами. Всё равно, считал условный Касьян Голейзовский, чему следовать, главное – против Кшесинской и Петипа. Вперед к Изадоре!
Однако выгодополучатели от геноцида русского народа 1917–1921 гг. не могли удовлетвориться дунканизмом: роскошь – вот была достойная, по их мнению, цена за уничтожение лучших сословий империи. Не обладающие творческим началом, победители смогли лишь имитировать высокое потребление. Балет соответствовал. И именно классический!
Итак, со скрепами разобрались. «Лебединое озеро» отмечало все значительные дни гражданина СССР как на телевидении, так и в анекдотах, а главным человеком культуры был Ю. Григорович, ловко спрятавший физкультурные парады за личиной экзерсиса и демихарактерной игры.
Но даже при таком социокультурном раскладе нации оставались искренне влюбленные в балет индивиды. Кого-то влекла женская ножка, кого-то – атлетизм мужественных тел, кто-то ненавидел всё это и искренне презирал танцовщиков, но благоговел перед музой – Терпсихорой. Разные они, эти чудаки, объединенные емким словом: околобалет.
Путь в эту среду у всех был примерно одинаков: от книги ликований к талмуду осмыслений с учащающимися со временем остановками в свитках разочарований. Мы все знаем друг друга, и знаем друг о друге главное.
Поэтому неудивительно, что я предлагаю читателю книгу моего доброго знакомого – в тусовке чужих нет. Удивительно то, что я делаю это поздно по всем меркам маркетинга.
Оправдание есть. Кирилл еще недавно был неофитом в околобалетной среде и писал свою «Книгу ликований». Стоило подождать, когда она превратится хотя бы в «Рукопись скепсиса». Не превратилась.
Появляющийся впервые в зрительном зале персонаж имеет преимущество перед профессиональным зрителем: у первого не потеряна острота восприятия. Он видит то, чего не замечаем мы, а главное – он способен с иронией описать то, что нам кажется попросту скучным.
Кирилл Бузанов таков: он наблюдателен и остроумен, его язык афористичен. Автору «Баек про балет» при этом не чужд мифотворческий посыл писательского труда.
Структура книги проста: анекдоты, рассказанные покойником, который имеет нарочито нелепую балетную фамилию – Кабриолев. Говорящую нечто о самом Бузанове, если умеешь прочесть знаки и отличаешь кабриоль от перемещения по-пластунски.
Анекдоты перемежаются более-менее точной и остроумной аналитикой искусства сценического движения. Поначалу ее довольно много, потом автор уклоняется в сторону бытописательства и очерка нравов театрала и иногда – клакера. Очень ценный материал с точки зрения этнографии и социальной психологии!
Начинается собрание «писем мёртвого человека» с тривиального: с восторга перед совершенством тел, с чистой бездуховности и крайнего эстетизма. Однако, не вполне уверенный в легитимности биологического подхода к искусству танца, Бузанов не может совсем оставить территорию духа. Читать это было бы скучно, не чувствуй Кирилл инстинктом, что творческий гений танца – веселый Дионис, превращающийся в жестокого Аполлона, безжалостно карающего отступника от оргиастичности, когда время петь и пить. Когда Бузанов прощается со всякой духоподъемной нравственностью, его книга достигает почти олимпийских высот.
Кириллу чужд пафос советского чиновника Волынского. Бузанов не признает брезгливости к простецу советского академика Ванслова. От чистого сердца, простыми словами автор «Баек» тщательно фиксирует состояние трупа. Подвергающегося различным изменением в процессе своей эволюции. Кабриолев не жив – он не-мёртв!
И в этом бесконечен.
Кабриолев продолжается – он обрел виртуальную душу на Фейсбуке, цифровая вселенная его личного театра военных действий локализована здесь.
Тексты, которые передает нам через Кирилла Бузанова Вольдемар Альбертович, по-прежнему точны и остроумны. Не сказать, что в них проявляется что-то новое для Кабриолева, нет: просто, как слог, так и мысль становятся все более рафинированными. «Байки» снова и снова возвращаются к иерархизации культурных парадигм, к поиску подлинности языка балетного театра, к фиксации нечаянной адекватности биодинамической формы условноосмысленному содержанию. И к сплетням, а как же без них?
Да, это театральная критика без дидактики, единственно достойная уставшего от околобалетной жизни человека, не способного при этом погрузиться в спасительную негу зрительской смерти.
Любимое из свежего:
«Еще при жизни изжив из себя вредную привычку верить кому-либо на слово, Кабриолев нынче, в статусе призрака, еще более скептичен по отношению к сказанному. Видя, как он утверждает, человека насквозь, зрит он, где ложь, где правда в его словах. А пропорция, в среднем по больнице, 80 на 20, как этот любитель разных статистик рассчитал. И Вольдемар Альбертович считает, что говорить всегда честно – недоступная роскошь для подавляющего большинства народонаселения, но собой гордится – в полпроценте он от абсолюта!
Но – это его личное мнение, а столько уже Кабриолев мне совершенно неправдоподобных баек понарассказывал, что явно они за этот показатель выпирают. Впрочем, тут, как мне кажется, тот самый случай, когда, за давностью лет, сам рассказчик уже искренне в сказку верит – такое сплошь и рядом случается… Однако, даже историческими фактами припирая, совершенно бесполезно доказывать призраку знатного балетомана, что того-то события, к примеру, быть совершенно не могло. Вывернется, да обидится, что сомневаюсь в его честности.
Но вот в чем мы с ним всегда и безусловно сходимся, так это в том, что только одно в человеке не может врать – движение в балете. Независимо от Вольдемара Альбертовича, и приблизительно в те же года, до этого додумалась Марта Грэм, высказавшая что: «Движение никогда не врет». И именно этот непреложный факт позволяет всегда и безошибочно определить: понимает ли артист, о чем он танцует или же исполняет набор заученных движений.
Если, даже в самое безукоризненно выполненное па, ничего не вложить, то это будет фальшиво выглядеть, сухо и без души. Истинное движение начинается даже не с головы, оно идет из сердца, но, увы, мало у кого этот внутренний орган кроме перегона крови чем-то еще занимается. И тренд, как с грустью отмечает Кабриолев, печальный – все больше на сцене роботов…»
Ждём продолжения.
«Байки про балет – 2» на бумажном носителе: 1) уверен, будут; 2) надеюсь, никого не разочаруют своей вышедшей на новый уровень бездуховной скрепностью.
Назад к Петипа!
Фото: Кирилл Бузанов со своей книгой
