В продолжении темы пятой колонны в Новосибирском музыкальном театре, устроившей охоту на патриотов, мне удалось взять интервью у у ветеранов театра:
заслуженного артиста России Людмилы Николаевны Перминовой, которая 50 лет проработала в этом театре главным концертмейстером, заслуженного артиста России Владимира Вальвачёва и у народной артистки Ольги Титковой. Пока мы брали интервью, выяснилось, что племянница директора театра Леонида Кипниса Елена Лифшиц, с которой он поддерживает отношения, собирает деньги для ВСУ, проживая в Германии.
Заслуженный артист Россия Людмила Перминова: "Да, это пятая колонна, причём не прикрытая и давно!"
Винник: Леонид Кипнис сейчас пытается представить дело таким образом, что Антон Лидман метит на его место и использует политику в корыстных целях.
Перминова: Я знаю Антона Лидмана как порядочного парня, он поддерживал со всеми хорошие отношения, никогда не ругался из-за ролей. Когда я услышала о событиях в театре, о том, о конфликте, я была буквально в шоке! Любопытно, что я узнала об этой истории от московских коллег. Дело в том, что Антон Лидман, можно так сказать, был любимчиком Кипниса, директор с ним даже советовался по разным вопросам. И вдруг, - такая история! Для страны настали суровые времена, Антон проявил свою гражданскую, патриотическую позицию самым достойным образом и, вместо того чтобы её поддержать, его начинают гнобить, называть мерзавцем, настраивать против него коллектив. Некоторые говорят, что коллектив против Антона Лидмана. Так пытается представить дело сам директор. Но это неправда. Дело в том, что все боятся Кипниса. Он поубирал хороших артистов. Ушли Вера Алфёрова, Владимир Вольвачёв, Марина Ахмедова, Шаляпина ушла преподавать в Консерваторию. Не постесняюсь повторить еще раз, что актёра нужно любить. Это одна из самых тяжёлых профессий. Леонид Михаилович актёров, очевидно, не любит.
Винник: Кипнис обвиняет Лидмана в чёрной неблагодарности и подлости, за то, что он анонимно рассказал о антигосударственных настроениях руководства, даже не назвав фамилии. Почему?
Перминова: Леонид Кипнис ведёт себя так, будто это не государственный, а его личный театр, отсюда и его неуместная позиция «благодетеля», рассерженного на поведение подчинённого, которого он, по его мнению, с рук кормил. Так себя с актёрами вести нельзя! Актёров нужно любить. Леонида Кипниса давно хотели убрать, у нас был костяк актёров, недовольных его политикой. Но этот костяк не успел, многие умерли примерно в одно время, другие были вынуждены уйти. С тех пор это Его театр.
Винник: Насколько известно, не один Антон Лидман из труппы разошёлся с Кипнисом мировоззренчески. Проявил ли к ним Леонид Кипнис своё отношение?
Перминова: В театре есть актриса Яна Кованько, она поддержала СВО, у неё кто-то воюет из родственников, в общем она причастна. Она выступила против спектакля «Фома», прототипом для которого является рок-музыкант Юрий Шевчук. Так Кипнис за её критику поснимал с ролей. Ей 40 лет, она красавица, с голосом. С мужем они правда ездят сами на Донбасс, организовали группу, молодцы. Он таких не любит. Это как, скажите!
Винник: Это пятая колонна?
Перминова: Да, это пятая колонна, причём не прикрытая и давно.
Винник: Уже два с половиной года войны, государства обозначило свою культурную политику ясно, но Кипнис ведет себя дерзко, даже безрассудно. Как вы думаете, почему?
Перминова: Значит, человек просто ничего не боится.
Винник: У него есть на это основания?
Перминова: Скорее всего, да. Ранее наши губернаторы ходили в театры и это имело значение, он их побаивался. А Травникова, по-моему, он не очень побаивается. Тот правда к нам почти и не ходит.
Винник: Как вы оцениваете Леонида Кипниса как человека и как директора Театра?
Перминова: Лично мне Кипнис ничего плохого не сделал, но, как говорится, за Державу обидно! Я считаю, что Леонид Михаилович далеко не патриот, далеко. При Афанасьеве мы бы уже 100 раз съездили на Донбасс! А Кипнис боится. Чего он боится? Трусливый он человек. Когда Кипнис начинал карьеру, он был другим, прислушивался к актерскому коллективу, к костяку. Но в какой-то момент сразу 5-6 человек нас покинули, ушли в мир иной и образовался вакуум. Он этой пустотой воспользовался для укрепления своей власти. Вначале он перестал брать постоянных режиссёров, которые могут влиять на репертуар, а ведь в музыке он не силён. Потом он начал, скажем прямо, гнобить актёров, как понял, что всевластен. Я всегда отличалась прямотой, часто брала слово на собраниях и откровенно говорила, что думаю, как оцениваю. На одном собрании в конце сезона разбирали новую постановку, все её хвалили. Я же сказала так: «Какой же он блестящий? Завалили спектакль!» Привела доводы. Представьте себе, после этого Кипнис со мной 4 года не разговаривал! Но потом смирился. Он возомнил себя царём и богом в театре. Но он во многих вопросах не смыслит, у него нет музыкального образования, он по профессионально далёк от специфики театра.
Винник: Это способ переделать театр под себя, под свой уровень компетенции?
Перминова: И это тоже. Самая главная ошибка, которую совершил Кипнис, это – смена названия. Напомню, что с момент своего возникновения наш театр назывался «Театр музыкальной комедии». «Музыкальная комедия» явно обременяла его. Жанры, в которых мы работаем, сложны и очень разнообразны по своим профессиональным навыкам.
Винник: А как же мнение худсовета?
Перминова: Номинально худсовет существует, даже иногда собирается, в него входит несколько артистов. Но его мнение абсолютно ничего не значит, он его удалил давно. Единственное что он делает, это заслушивает новых актеров. Все! Репертуарной политикой Кипнис занимается самостоятельно, да и все роли зависят только от него, премии зависят только от него. Но он слишком погряз в отношениях с конкурсом «Золотая маска», со всем этим сообществом, этой тусовкой, которая таким образом, формирует репертуары. В итоге мы имеем бесконечные эти «маски», но мы то знаем как они делаются…
Винник: Мне тяжело подобное представить, - театр без худсовета…
Перминова: Мы тоже так думали! Но оказалось, что это возможно. Я и директоров видела, и режиссёров видела, и дирижёров, но я такого не видела, чтобы один человек – за всех! Но он руководит. Он настолько возомнил себя царём и богом, что он не просто ходит, он себя носит, даже когда в театре никого нет. Я даже смеялась над ним: «Чего это вы так ходите?» Он делает вид, что всё понимает, на самом деле все понимают, что он во многом просто не смыслит. С одной стороны и жалко его, жизнь прожита, уже тоже семьдесят, справляли недавно, говорили, что лучше директоров не бывает. Но мы то знаем что бывает. Вот что дальше будет, я даже не знаю…
Винник: К чему это привело?
Перминова: К мюзиклам эта привело. Я думаю, что он пошёл на поводу того, что мюзиклы это модно. Но они друг на друга похожи. Кроме того, актеры теряют в них голоса, им приходится орать. А сюжеты? Посмотрите, в них сплошное насилие, - убивают, стреляют, травят. И в наше время, тяжёлое прямо скажем, вместо того что бы люди пришли, отдохнули, посмеялись, послушали хорошую музыку. Вместо этого ор на сцене, гром оркестра и сейчас они все такие, все! Меня спрашивают, почему я не хожу? Но они все одинаковые, все!
Винник: Позвольте дилетантский вопрос, а где возник мюзикл? Откуда он к нам пришёл?
Перминова: Конечно же из Америки! Это американское изобретение, чужеродное для нашей высокой культуры. В заключении я бы хотела добавить, что Леонид Кипнис вероятно забыл или не знает, что в театре самые главные именно артисты, – их надо беречь, это штучный товар. Не будет артистов, и никто станет не нужен, – даже он.
Заслуженный артист России Владимир Вальвачёв: «А какое возможно творчество, когда у власти князёк? Вот он, – погиб, театр».
Винник: Владимир Михайлович, как вы можете охарактеризовать Леонида Кипниса, как директора театра, как художественного руководителя?
Вальвачёв: Профнепригодный человек пришёл руководить театром в 1995 году. Как в народе говорят? «Пироги должен печь пирожник, а сапоги шить сапожник». Если прибегнуть к этой аналогии, можно сказать, что в театр пришёл пироги печь сапожник, полнейший дилетант. В музыке – ноль, в вокале – ноль, в актёрском ремесле – ноль. Как можно руководить театром, если не знать таких вещей? Это же музыкальный театр, не драматический. «Новосибирский театр музыкальной комедии», – это было имя в советские годы, слава летела впереди него. Мы гастролировали в столицах республик и во всех крупнейших городах Советского Союза. Когда мы приезжали на гастроли это был праздник. Мы работали в оперных театрах, представляете, – какая была труппа, какие были голоса? Если бы директором стал грамотный человек, он бы приложил все усилия, чтобы сберечь эту труппу, сохранить голоса и репертуар. У нас была вся классика, я все это пел: «Цыганский барон», «Баядера», «Мистер Икс», «Весёлая вдова», «Марица» «Сильва», Летучая мышь». Полный набор! Всё это, - венская оперетта, одним словом. Прийти и похерить всё это?! Мне Леонид Кипнис в лицо сказал: «Я всё это буду переделывать. Это никому не надо. Это старьё».
Винник: Говорят, что он увлёкся мюзиклами.
Вальвачёв: Это даже мюзиклами назвать нельзя, это переделки фильмов. Неизвестно, даже как это правильно назвать. Он видит фильм, потом обращается к сомнительному автору, даёт ему что-то переделать, адаптировать и в результате получается некая поделка.
Когда он пришёл руководить, я был председателем профкома. И он стал разрушать гармоничные отношения коллектива и руководства. Первым делом он попросил коллективный договор, посмотрел и заявил, что договор безграмотный и будет его переделывать. Как мы до этого жили и успешно работали по этому договору с прежними директорами? А это были грамотные руководители! Николай Яковлевич Ольховский и Владимир Евгеньевич Афанасьев заботились об интересах коллектива. А для Кипниса, выходит, - они безграмотные? Кипнис – третий директор на моём веку. После переработки договора всё стало против коллектива: «Это -урезать, это – отобрать!» Сейчас актеры слова не имеют, они забиты годичными контрактами. Если ты хоть слово мяукнул, не продлят с тобой контракт.
Винник: А как насчёт худсовета, его влияния на репертуар?
Вальвачёв: Какой там худсовет?! Худсовета не стало. История такая, – когда он пришёл руководить, мы на собрании коллектива избрали худсовет. Он его весь перечеркнул и сказал: «Я с этим худсоветом работать не буду». Ему не нужно было такое количество членов худсовета и он заявил, что сам изберёт! И избрал тех, кто ему угоден. Вот такой царёк! Он повластвовать пришёл, а не поддержать Новосибирский театр музыкальной комедии. В итоге Леонид Кипнис переделал театр под себя и сделал из него «музычно-драматичный», понимаете? Сейчас можно всякую абаркадабру ставить. А название театра музкомедии не давало такого права, понимаете? А сейчас руки развязаны и решает он один: «Я дам тебе роль, а у тебя роль отберу!» Я почти 40 лет отработал, более 20 лет был председателем профкома и более 20 лет с некоторыми перерывами у меня с ним шла борьба. Что от него натерпелся Антон Лидман, это детский лепет. Как он только меня грязью не обливал, что только не делал! В Мальчише-Кибальчише помните был герой Плохиш? Вот Кипнис такой же плохиш, – предпочитает удары исподтишка.
Винник: Как ему удалось захватить полноту власти?
Вальвачёв: Он собрал кружок «умелые руки» из девочек, готовых на всё, – обливать грязью, писать на тебя всякую ерунду, подслушивать, подсматривать. Я его приглашал в профсоюз, но он отказывался. У нас все прежние директора состояли в профсоюзе, чтобы коллектив был един, чтобы не было разногласий. Я Владимиру Евгеньевичу Афанасьеву, как только стал председателем профкома, в его кабинете за рюмкой чая говорю: «Мы к чему стремимся? Чтобы в театре было хорошо? Вот ты заходишь на крыльцо, для тебя любимых и нелюбимых нет, все для тебя любимые!» Он отвечает: «Я согласен, Володя». А с этим же невозможно договориться! Только слово против, ты враг! Разговора быть не может в принципе. При Кипнисе из профсоюза случился массовый исход администрации и бухгалтерии. Я не раз говорил, что главные в театре актеры. Если не будет тех, кто на сцене и в оркестровой яме, все остальные станут совершенно не нужны. Но все преобразовалось, - они главные, а актёр на последнем месте. Они спокойно позволяют ходить по театру задрав голову и сверху на актёров смотреть. Вот в чём беда! Почему актеры стали как рабы? Потому что такое к ним отношение.
Винник: Как складывались ваши отношения с Леонидом Кипнисом?
Вальвачёв: Я с ним наработался досыта. Первое «счастье» работы с ним я испытал именно как председатель профкома. Невыносимо было работать. Он Антона Лидмана, (на данный момент тоже председатель профкома, – прим. Д.В.) мерзавцем называл, а меня… один актер мне рассказал, как Кипнис вышел в актёрское фойе, где сидели одни молодые актёры и про меня как понёс! Что он про меня только не говорил! «С чего бы это?», - спрашиваю. «А я даже и не понял. Все актеры потупив глаза сидят, - неприятно слушать, что про старшего товарища, про заслуженного артиста несёт!», – отвечает. Это его счастье, что в этот момент не зашёл я. Потом захожу однажды в гримеровочную и вижу, – на моём месте сидит молодой товарищ: «Что это такое?» «Леонид Михаилович сказал мне сидеть на вашем месте», - был ответ. Такие вот подлянки. В 2010 году наш главный режиссёр Элеонора Ивановна Титкова настояла, чтобы меня представили к званию народного артиста. Собрали документы, их утвердили в Новосибирске, отправили в Москву. Москва в тот раз отказала, причём не мне одному. Как потом на конференции пояснила секретарь Калягина, это стало результатом некоего распоряжения в правительстве не давать звания в регионы, потому что этих людей нет на кино и телевидении и, значит, смысла в этом нет. Факт в том, что Кипнис в характеристике на представление указал, что нет лучше меня в театре артиста. А чуть позже на тарификационную комиссию он мне подписал совершенно противоположную характеристику, в которой указал, что у меня нет голоса, я не поддерживаю вокальной формы, не исполняю рисунок танца, со мной не хотя работать режиссёры. Я неожиданно растерял все свои качества, я такой и сякой! Также в характеристике было указано, что я не смог с героев перейти на характерные роли. Ну буквально перед этим его заместитель Ильина написала про меня хвалебную статью, в которой говорилось с какой лёгкостью я с героических ролей перешел на характерные роли. Там и роль графа Кутайсова, и князя в «Хануме» и полковник Фрэнсис в «тётке Чарлея». Это тоже характерные роли, они тоже вокальные, но не настолько. И потом она же писала характеристику что все плохо. Это как понимать? Кипнис мне ответил, что все мои бывшие заслуги не в счет. Это не по-мужски, подлое это поведение, мелочное. Антону Лидману я очень сочувствую, попал он в замес. Ещё молодой актер совершенно, а нервы уже тратит
Винник: Что даёт ему должность худрука? Часто ли эти должности совмещаются?
Вальвачёв: Должность худрука позволяет давить актёров, не давать им роли. Совмещение должности директора и худрука бывает, но редко, когда это бывает удачным. Мне некоторые приводят положительный пример Валерия Гергиева. Что вы ровняете? Гергиев — это величина, музыкант высочайшего класса, дирижёр, да он и организатор великий. Что ж вы Кипниса с Гергиевым ровняете? Они отвечают: «Нуу… потому что сейчас по театрам везде так модно, – директор и худрук в одном лице!» Я понимаю, когда художественный руководитель в прошлом был актер или музыкант. Но какое отношение Кипнис имеет к искусству? Если бы он занимался гвоздями и досками, еще ладно…
Винник: Вы почувствовали эту власть над ролями на себе?
Вальвачёв: Мне, например, Кипнис больше десяти лет не давал роли, ни одной. А потом пришло время, когда у меня осталось шесть спектаклей, пришлось уходить. Я не смог больше терпеть эту отвратительную атмосферу, постоянно сталкиваясь с подлянками. У меня коллеги работают в Екатеринбурге, рассказывают, как относятся к старшему поколению актёров. Там один спектакль в месяц заслуженный актёр отработает, его благодарят, относятся с уважением. Как бы ни пафосно это ни звучало, у них имеет место преемственность поколений.
Винник: Можно сказать, что Леонид Кипнис не уважает театральные традиции?
Вальвачёв: Он полностью разрушил все. Камня на камне не оставил. Поэтому и решил расправиться с заслуженными артистами. Хоть бы кто-то из начальства задал вопрос: «А почему все заслуженные артисты ушли из театра?» Но никто не поинтересовался, понимаете? И самое обидное, что никому нет дела. Министры культуры в области у нас столь часто меняются, что не успеет втянуться в работу один министр, ему на смену уже пришёл другой! Для них все прекрасно, всё хорошо. Кипнис эту тенденцию уловил и умело ей пользуется. У нас было 17 или 18 человек народных и заслуженных артистов. На сегодняшний день, по-моему, осталось два человека и он сам заслуженный, но это посмешище, если честно. Это равносильно «заслуженный летчик-испытатель», а за штурвал ни разу не садился.
Винник: Почему он так расправился с золотым кадровым фондом театра?
Вальвачёв: У каждого, кто работал в том театре, было свое мнение. А это недопустимо в его картине мира. Он не терпит, когда ему перечат. Кроме того, люди из старшего поколения, они же знают тот театр, могут влиять на молодёжь. Я с ужасом думаю, какая тяжёлая доля достанется следующему руководителю театра. Как он будет поднимать театр из этого дна? Чтобы вернуть хотя бы частицу прежнего театра, я не знаю, сколько нужно потратить сил. Сделать снова нормальный классический театр, думаю, потребуется не менее десятилетия.
Винник: А в чём, помимо репертуара, проявляется отход от классически традиций?
Вальвачёв: Например, мы все пели без микрофонов, даже больших оперных театрах. А сейчас все с микрофонами!
Винник: Зачем они это делают? Акустика зала же рассчитана на живое пение?
Вальвачёв: Он набирает актёров среднего уровня. Если честно, голосов мало в театре. В наше время набирали по одному человеку, с прицелом под конкретные задачи. Меня взяли с конкретным прицелом на героические партии, имели ясное представление зачем и на какие роли меня берут. А сейчас я не знаю, по какому принципу он набирает. Трупа переполнена вроде, но с голосами проблема. Есть ребята с голосами, но если приучили к микрофонному пению, то классику уже не потянешь. Да и классика пропала. Мне бедную молодежь нашу откровенно жалко, – они же болтыхаются в собственном соку. Их профессиональным становлением никто не занимается. Жизнь-то проходит актерская. Нету ни балетмейстера, ни главного режиссера. Есть главный дирижер, но он такой как карманный, что ему скажут, то он и делает. А настоящих главных специалистов нет. Режиссёры все приезжие, - прибежал, убежал. Главный режиссер имеет какой-то вес, имеет слово. Кипнис не желает ограничивать свою власть, поскольку неизбежны разногласия.
Винник: Проявлял ли Леонид Кипнис свои политические взгляды, мировоззрение?
Вальвачёв: При мне я от него про политику вообще ничего не слышал. Это сейчас, видимо, распоясался в связи с последними событиями, с СВО. Столько лет же прошло, вероятно почувствовал безнаказанность. Только своё отношение к профсоюзам высказывал: «Ещё будет какая-то общественная организация мне диктовать!»
Винник: Картина маслом прямо…
Вальвачёв: Да, это картина маслом. Он себя вознёс неимоверно. У него дверь выходит из кабинета прямо на улицу. Чёрная машина подогнана дверь в дверь и, он из двери кабинета, – прямо в дверь автомобиля.
Винник: А как же пройти через фойе театра? Утром со всеми поздороваться, а вечером со всеми попрощаться, раскланяться?
Вальвачёв: О чём вы говорите?! Даже губернатор, наверное, себе такого не позволяет. У него крышу снесло. Он пришел повластвовать и издеваться над людьми, а не творить. Евгений Евстигниев некогда сказал, если в театре нет творчества, то театр гибнет. А какое возможно творчество, когда у власти князек? Вот он, – погиб театр.
Народная артистка России Ольга Титкова: «Наш театр начал напоминать крепостной театр».
Винник: Ольга Васильевна, вы стояли у истоков Новосибирского музыкального театра. Как вы можете оценить его состояние сейчас?
Титкова: Да, действительно, я стояла у истоков Новосибирского театра музыкальной комедии. Еще относительно недавно он назывался именно так. Ушла я из нашего Театра в 2016 году, отдав ему 56 лет! Ещё 25 лет по совместительству я проработала в Новосибирской консерватории имени Глинки, где была профессором кафедры музыкального театра. Всё это даёт мне возможность судить о том, в каком состоянии Театр находится сейчас. Можно сказать, что капитализм перевернул всё. Когда власть переходит в руки одного человека, это заканчивается скверно.
Винник: Какая скверна поразила ваш Театр?
Титкова: Наш театр начал напоминать крепостной театр. В крепостном театре – крепостные артисты, которыми можно помыкать как угодно, не стесняясь унижений и публичных оскорблений. Мой учитель Борис Покровский кланялся некоторым великим артистам, когда приходил в театр. Так он проявлял к ним своё уважение. Леонид Михаилович же может себе позволить просто не поздороваться с артистом. Я на это обратила внимание и спросила его: «Почему?». Его ответ вопросом на вопрос обескуражил меня: «А почему я должен с ними здороваться?»
Винник: Как известно, приветствие есть элементарная форма вежливости. Означает ли это, что он не уважает своих актёров?
Титкова: У меня нет других объяснений. Это и есть проявление отношения к артистам как к крепостным, о котором я говорю. Это есть и отношение к театру не как к государственному, а как своему собственному. Это проявляется и в неуважении к традициям, к ветеранам. Например, Кипнис снял с галереи портрет ветерана нашего театра, народного артиста Ивана Андреевича Ромашко. (Сейчас портрет Ивана Ромашко висит над столом Антона Лидмана – прим. Д. Винника) Зачем было его снимать? В результате такой деспотичной политики из театра ушло 12 народных и заслуженных артистов, а также 7 молодых, но очень перспективных артистов. Тихомолов и Павлов ушли, Алфёрова и Ахмедова. Это большие потери для театра. Вольвачёв ушел, у него были трения с Кипнисом.
Винник: Пытался ли директор театра Леонид Кипнис восполнить эти потери?
Титкова: Вовсе нет. Судя по всему, они его устраивали, ведь вместо заслуженных артистов, которым следует платить приличную зарплату, можно набрать молодежь, платить им гораздо меньше и контролировать их годичными контрактами. Будучи не только директором, но и художественным руководителем, Кипнис радикально поменял репертуар театра. Он сделал ставку на мюзиклы, поддавшись влиянию моды, и это привело к упадку оперетты. Поймите, артист оперетты, - уникальный артист, можно сказать универсальный, он должен уметь очень и очень многое. Для подготовки такого артиста требуется значительное время и школа. Так вышло, что мы потеряли много людей, - многие умерли, иные были вынуждены уйти и традиция прервалась. Мюзикл приживался долго, но, на мой взгляд, так и не прижился. А ведь оперетта существует с XVII века, это старый жанр.
Винник: Оперетта где-то сохранилась?
Титкова: Конечно. Это и московский театр оперетты и Малый театр. Важно добавить, что возобладал конвейерно-поточный подход. Сегодня артистов принято вызывать перед спектаклем на репетицию. В 17 часов репетиция, а в 18 уже спектакль. Ранее это было немыслимо, актеру давали восстановиться. После «Сильвы» мне давали два дня отдыха, потому что это очень большая вокальная нагрузка. Сейчас же подход откровенно эксплуататорский. Это одна из причин упадка, упрощения репертуара, это делается в угоду удешевления. Коммерциализация государственных театров, капитализм привели к тому, что традиции стали попираться повсеместно. Например, заслуженные актёры имеют право прийти на любой спектакль, чтобы оценить работу своих учеников, своих коллег, это часть нашей профессии. Многие директора ввели строгую пропускную систему и перестали пускать учителей, профессуру. Это тоже ведёт к упадку. Была ситуация, когда меня не пустили в Новосибирский оперный театр, несмотря на то, что я предъявила удостоверение народной артистки за подписью нашего Президента, за подписью Путина. Я предала этот факт огласке, в итоге мне позвонил директор театра Владимир Кехман, извинился и заверил, что он дал распоряжение охране так больше не делать. Но так поступают далеко не все.
Винник: Ольга Васильевна, вы сказали, что виноват капитализм, коммерциализация театра. Но ведь театр то государственный, как и большинство театров России. И это означает, что они должны не зарабатывать деньги, а реализовать задачи культурной политики, воспитывать граждан.
Титкова: Правильно вы говорите! В этом то все и противоречие. С одной стороны, мы имеем безумную систему контракта с актерами, да ещё годичного. С другой стороны, государство спускает на постановку деньги. То есть ты как директор берешь из кармана государства, но при этом ты ещё и смотришь – «Ага, вот я возьму эту постановку, она будет подешевле! Я вот так и так распределю роли! А этот вообще нерукопожатный, я его вообще не возьму!» При коммунистах все было достаточно просто, - у тебя в зале тысяча двести мест, ты их заполняешь и часть денег с зала получаешь в бюджет театра. Сейчас все совершенно по-другому. И при этом ты как директор имеешь полную власть над труппой. Ты вроде как государственный чиновник, но облачён совершенно нереальной властью! Вот в чём дело. Вы видели репертуар? У нас то «Римские каникулы», то «Опасные связи», то «Смешная девчонка», – сплошные голливудские названия. Вот сейчас бы поставить «Вольный ветер» Дунаевского! В этой оперетте тема патриотизма раскрыта.
Винник: Леонид Кипнис совмещает должности директора и художественного руководителя Театра. Это нормальная практика?
Титкова: Директора театров в наши дни наделены нереальной властью. Известны успешные примеры совмещения должностей директора и художественного руководителя. Но это примеры, когда эти люди еще работают и режиссерами, когда они сами ставят спектакли. Тогда это имеет смысл. Могу назвать имена Сергея Безрукова и Олега Меньшикова. А Леонид Михаилович спектакли не ставит, он далёк от жанровой специфики театра, далёк от музыки, он из чтецов. Поэтому должность худрука провисает. Если бы Кипнис ставил спектакли, он бы следил за ростом артистов. А так, мы имеем приезжего режиссёра, он вообще никого не знает! Он приехал, почитали пьесу поверхностно, без большого разбора. Затем он уехал, далее работает ассистент режиссера, тоже артист. Потом приехал ещё раз, сдал спектакль, затем банкет и опять уехал!
Винник: А что тогда означает должность худрука?
Титкова: Она даёт ему фактическое единоличное право выбирать репертуар. А подход его прост, поскольку конъюнктурен: «То, что всем нравится, то я и выбираю». Фактически это означает, что ему нравится, то и выбирается. Многое зависит от его личного вкуса, советники у него есть в Ленинграде, он там заканчивал аспирантуру. У него есть композиторский штат, он устраивает съезд композиторов мюзиклов, у него фестиваль «Другие берега», который приезжают директора театров и происходит обмен спектаклями. Это всё хорошо, но при этом надо держать марку приличного директора, который думает о том, что у него труппа очень большая, что у него балет, что у него оркестр, что следует и крайне важный сейчас политический фактор отражать.
Винник: Как Кипнис его отражает?
Титкова: Он поставил «Два капитана». Повторю, очень кстати сейчас было бы оперетту «Вольный ветер» поставить. Гениальное произведение! Оно именно на сегодняшнюю тему. Но нюх, нюх должен быть, понимаете? Не только брать за основу романы. Например, недавно был спектакль «Человек, нашедший своё лицо» по Александру Беляеву. И композиторы очень быстро сляпали музыку. Или поставили «Бесприданницу» со своим концом! Меняют Островского! Вольности себе позволяет. А как худрук Кипнис должен труппу задействовать. А в мюзиклах бывает, что и балета нет, но их надо всех занять. Я не уверена, что практика ставить спектакли по кинофильмам, которая имеет место, хороша. Это удешевляет театр наш. В своё время у нас были авторы свои – Иванов и Ромашко!
Винник: Как вы оцениваете конфликт между директором Леонидом Кипнисом и актером Антоном Лидманом?
Титкова: Кипнис назвал Лидмана мерзавцем. Как вообще можно актёра назвать мерзавцем?! То, что сделал директор с Антоном, это актёрская трагедия, он ведь его подрезал если и не на пике мастерства, то во время расцвета творческих способностей!
Винник: Почему, на ваш взгляд, Кипнис так поступил?
Титкова: Кипнис ведет себя как иностранный агент. Но он этим поступком открылся и как личность. Он поступил не по-мужски. Это ещё и местечковость! Придерживаешься, ты, допустим иных взглядов, но как можно было выступить против Лидмана с его патриотической позицией? Я считаю, что это не умно. Как это вообще можно? Я принимала участие в работе многих комиссий, даже комиссий по помилованию. И везде я говорила об артисте, что это профессия, которая зависима от всего: дадут роль или нет, от того, что поставит режиссёр. Сейчас режиссура знаете какая? «Богомоловщина» сплошная, – ещё и голым скажут на сцену выйти! Мало кто этому противится из артистов, потому что боятся потерять свои деньги несчастные. А прав то никаких! Но, справедливости ради следует сказать, что наш театр не опустился до пошлости. От партнёра тоже многое на сцене зависит. От уборщицы зависит, - ты же поёшь лёгкими, юбкой взмахнули и ты вдыхаешь поднятую пыль. Актера следует уважать и беречь как общенародное достояние, а не издеваться над ним как над дворовым холопом.
