Мощно и страстно, всю силу жажды пропуская по проводам строк, воскрикнуть:
Жить, жить во что бы то ни стало!
Пока бежит по жилам кровь.
Душа, ты верить не устала
В земное счастье и любовь!
Ясность кристалла загорается в строфе Н. Шатрова, словно отменяя все каверзы жизни, ибо кристалл магический.
Магия языка, растворённая в крови, диктует словесный выплеск в действительность:
Мех на ваших плечах, дорогая, немыми устами
Прикоснусь я к нему – на губах, словно дым, завиток...
Вы не смеете знать, как пластали овцу в Казахстане,
Из утробы её вырезая предмет этих строк.
Нет! Не ждите дешёвки! Описывать в красках не буду
Убиение агнца, ещё не рождённого в мир...
Распинали Христа, и сейчас – кто из нас не Иуда,
Из предателей жизни — служителей скрипок и лир?!
Страшная кровь загорается, чернея: и чернота её, обращённая на головы живущих, требует изменения яви: которое возможно только в худшую сторону.
Мощные повороты возникали внутри строк Шатрова, сильные цветные огни загорались.
Необычность взгляда определяла поэтическую оптику:
Когда ты будешь старой в восемнадцать
И на тебя я даже не взгляну,
Сладчайшая из всех галлюцинаций –
Кто даст мне с неба новую луну?
Таково – обращение к Лолите: и Набоков бы не придумал…
Необычайно, мышцами метафизической мысли играя, вспыхивает:
О, если не воскрес Христос,
То солнце — крематорий ада!
Защитит ли щит веры?
…но огнь стиха опаляет её – такой истошной, будто…последней.
…сложный, эзотерикой будто сотворённый сот, полный мёдом прозрения, блеснёт:
Мы постигаем мир на ощупь
И большего нам не дано.
Но чем сложнее всё – тем проще;
Нет многого, но есть одно.
Это одно – бесконечно манящее сложным интеллектуальным орнаментом, обещает новые и новые строки.
Они кончились.
От них рождается необыкновенное ощущение грядущих: должных проявится, растущих из уже сказанного: и бесконечно послевкусие, оставляемое стихами Шатрова.
И сияют шатры метафизической поэзии, созданный им…
